Строговы. Георгий Марков

настоящий, вот как мы с тобой.

      Как-то раз Матвей с Беляевым на дворе пилили дрова и, разрезав пополам толстый лиственничный кряж, присели на чурбан покурить.

      – Тарас Семеныч, ты Соколовского давно знаешь? – спросил Матвей.

      – Да лет восемь.

      – Чем он теперь занимается? Учением или при должности какой?

      – Ни тем ни другим. Он революционер.

      – Это как же, Тарас Семеныч, понять? Он, значит, вроде ссыльных поляков? У нас тут раньше их много было. Те против царя бунтовали.

      – Вроде, да не совсем, – ответил Беляев. – Поляки, что тут у вас в ссылке были, бунтовали с единственной целью: отделиться от Российской империи и образовать свое государство. А такие люди, как Соколовский, к другому стремятся. Они хотят устроить другое государство, без царей, без помещиков и фабрикантов, без деления на богатых и бедных, – такое государство, в котором вся власть будет принадлежать народу и все трудящиеся люди станут равными.

      Беляев кратко и простыми словами рассказал Матвею о классовой борьбе. Матвей слушал, забыв о цигарке. Во всем этом было что-то схожее с его мыслями о китайской земле, о богатстве и бедности, о царе, который далек от народа.

      – Тарас Семеныч, а кто первый до этого додумался?

      – О том, что люди делятся на классы по своему имущественному положению, – отвечал Беляев, – давно известно. А вот насчет того, что неимущие придут к власти через борьбу, первым сказал ученый Карл Маркс.

      – А Соколовский – знающий в этом деле?

      – Да. Он за границей у Плеханова и Ульянова был. Это первые марксисты в России. Соколовский и меня втянул в революционную работу. Он у нас на заводе тайным кружком рабочих руководил.

      – Значит, ты, Тарас Семеныч, тоже заодно с Соколовским?

      – Ну конечно! – рассмеялся Беляев. – Ты думаешь, я на охоту приехал? Нужда меня сюда загнала. Я сроду не охотился и охотником поневоле стал. Сам я уральский слесарь. Полгода тому назад в ссылку был осужден. Да вот сбежал. Пока и скрываюсь от полиции, как могу.

      – Была у меня такая догадка, – засмеялся и Матвей, – вижу, человек на охоту приехал, а охотиться не особо мастак. Да так уж молчал, спрашивать не смел.

      На крыльцо вышла Анна, в полушалке, накинутом на плечи.

      – Тарас Семеныч, Матюша, идите обедать!

      У двери Тарас Семенович остановился и сказал вполголоса:

      – Открылся я тебе, Матвей Захарыч… Кое-чего, может быть, и не следовало говорить. Да, думаю, не подведешь. Вижу, что тебе и самому не все в этой жизни по нутру приходится.

      – Не бойся, Тарас Семеныч. Все, что говорено, промеж нас одних и останется.

      Не сразу доверился Матвею Беляев. Он долго присматривался к нему, расспрашивал, наблюдал за жизнью пасеки. Случай на охоте связал их крепкой дружбой. Часто они просиживали в темноте у горящей железной печки до вторых петухов, и многое неясное и запутанное в жизни объяснил Беляев Матвею.

      Неожиданно на пасеку приехал человек с письмом от Соколовского. В письме сообщалось, что Беляеву можно вернуться