Строговы. Георгий Марков

и Анна.

      Матвей развел костер. Анна расстелила на земле полотенце и поставила глиняные чашки с окрошкой, берестяные туески с медом и сметаной, вынула из короба и нарезала хлеб.

      Когда все было готово, она пригласила Беляева и Соколовского ужинать. Те пододвинулись к полотенцу. Заметив, с какой неловкостью гости хлебают из чашки, расплескивая из ложек забеленный сметаной квас, Анна сказала:

      – У нас все тут по-простому, по-деревенски. Уж не взыщите.

      – Ничего. Мы тоже не из бар, – ответил Беляев, и Анне это понравилось.

      Она наблюдала за Беляевым и Соколовским и думала:

      «Тот, большой-то, попроще, а этот и ложку держит по-господски, оттопырив пальцы».

      Соколовский расспрашивал Матвея об урожае, о солдатской службе, о жизни на пасеке и в Волчьих Норах.

      После ужина Анна в котелке перемыла посуду и ушла в шалаш.

      Матвей притащил из березника дров, положил в костер. Пламя объяло сушняк, и вместе с дымом золотым потоком в небо, к звездам, поплыли искры.

      На полях было тихо. Над макушками лиственниц висела уже серебряная бровь сентябрьского месяца.

      Беляев кутался в пальто. Соколовский вытягивал шею, подставлял свою грудь под жар костра.

      Матвей рассказывал о своей службе на Дальнем Востоке. Рассказ этот был беспорядочен и взволнован.

      – Проехал я через всю Сибирь и Дальний Восток, – говорил Матвей, – и видел, сколько земли пустует. На этой земле еще одну Россию можно поселить. Вот мне и непонятно: зачем царю китайские земли понадобились, когда своих достаточно? И еще слышал я, будто наши с японцами воевать собираются: кажется, наследника они русского обидели. И опять же не пойму: зачем воевать из-за этого? Наследник цел и невредим остался, а война начнется – сколько людей зазря перебьют! Не о чужих землях нам думать, – жизнь свою прихорашивать надо. Посмотришь: люди бьются, работают, а все в дырявых зипунах ходят.

      – Ну и как же вы объясняете то, что у вас вот и просторы большие, а живет большинство ваших крестьян не лучше, чем в России? – спросил Беляев. – Что вам мешает улучшать, или, как вы говорите, прихорашивать жизнь, Матвей Захарыч?

      Матвей взял палку и, нетерпеливо пошуровав костер, продолжал:

      – Просторы-то большие, да… У нас вот в Волчьих Норах много солдат пришло к пустым дворам. Пока царю служили, богатые мужики все их достатки к своим рукам прибрали. Скотишко за долги поотобрали, раскорчеванные земли задарма скупили. Живи как знаешь! Царь-то, может, и не ведает, как живет народ. А может, ему до нас и дела мало.

      – Поиски истины! Чувствуешь, Тарас? – засмеялся Соколовский.

      Но Беляев не отозвался. Он, казалось, о чем-то думал, устремив неподвижный взгляд на искры, уносившиеся от костра в темное небо.

      – Тарас Семеныч, видать, притомился с дороги, – сказал Матвей и предложил гостям: – Полезайте в шалаш, на всех места хватит.

      – Мы и здесь переночуем, – отказался Соколовский.

      – Озябнете. Под утро морозец ударит, – предупредил Матвей.

      Но гости