Три повести о Малыше и Карлсоне. Астрид Линдгрен

считал, что можно с тем же успехом играть в палатку в его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не соглашался.

      – Я не могу мириться с несправедливостью, – сказал он. – Мы пойдём в столовую, чего бы это ни стоило!

      И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шёл вслед за Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделённую от столовой плотной занавесью.

      – Спокойствие, только спокойствие! – прошептал Карлсон.

      Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее, но всё же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не горела. Бетан и Пелле сумерничали – видимо, им было достаточно света, который проникал через окно с улицы.

      – Это хорошо, – прошептал Карлсон. – Свет моего фонарика в потёмках покажется ещё ярче.

      Но пока он на всякий случай погасил фонарик.

      – Мы появимся, как радостный, долгожданный сюрприз… – И Карлсон хихикнул под одеялом.

      Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую. Бетан и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной стены. Тихо-тихо приближалась к ним палатка.

      – Я тебя сейчас поцелую, Бетан, – услышал Малыш хриплый мальчишечий голос.

      Какой он чудно́й, этот Пелле!

      – Ладно, – сказала Бетан, и снова наступила тишина.

      Тёмное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось всего несколько шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они сидели молча.

      – А теперь ты меня поцелуй, Бетан, – послышался робкий голос Пелле.

      Ответа так и не последовало, потому что в этот момент вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные тени и ударил Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но тут раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно удаляющихся по направлению к прихожей.

      Ослеплённые ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего увидеть, зато они услышали смех, дикий, восторженный смех, который доносился из-за занавеси.

      – Это мой несносный маленький братишка, – объяснила Бетан. – Ну, сейчас я ему задам!

      Малыш надрывался от хохота.

      – Конечно, она тебя поцелует! – крикнул он. – Почему бы ей тебя не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.

      Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.

      – Спокойствие, только спокойствие! – прошептал Карлсон, когда во время своего стремительного бегства они вдруг споткнулись и упали на пол.

      Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех так и клокотал в нём: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш уже не разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В панике ворвались они в комнату Малыша как раз в тот момент, когда Бетан уже норовила их