Тысяча сияющих солнц. Халед Хоссейни

свернуть налево и сразу направо. Но его объяснения Мариам не пригодились – в нужное ей место направлялась целая толпа женщин и детей, и Мариам просто последовала за ними. Рубашки на мальчишках были латаные-перелатаные, штаны слишком маленькие или чересчур большие, ремешки на сандалиях истрепанные или вовсе оборванные. Некоторые палками катили перед собой старые ржавые обручи.

      Их матери шли кучками по три-четыре человека (кое-кто в бурках[11], кое-кто – нет), весело переговаривались, громко смеялись. Хотя, казалось, радоваться было нечему – с уст у женщин не сходили больные дети и ленивые, нерадивые мужья.

      – Если бы еда сама себя готовила!

      – Господи ты боже мой, ни минуты покоя! – А он мне тогда и говорит: клянусь, это правда…

      Почти одни и те же слова повторялись на разные лады на пути к пекарне и в очереди к тандыру. У кого-то муж играл в азартные игры. У кого-то всем заправляла свекровь, а жене муж не давал ни рупии. Мариам только удивлялась про себя: как это получилось, что всем до единой достались такие ледащие мужья? Или это просто бабьи разговоры, своеобразный незнакомый ей ежедневный ритуал вроде замачивания риса или замешивания теста? И скоро она сама точно так же даст волю язычку?

      Стоя в очереди, Мариам чувствовала на себе любопытные взгляды, слышала шепоток за спиной. У нее вспотели ладони – вдруг все вокруг уже знают, что она харами, позор для отца и всей семьи, предавшая свою мать и обесчестившая себя?

      Уголком хиджаба Мариам вытерла капельки с верхней губы и постаралась взять себя в руки.

      Вроде получилось.

      И тут кто-то хлопнул ее сзади по плечу. Мариам обернулась. Рядом с ней стояла толстенькая светлокожая женщина с темными, коротко стриженными кудряшками и круглым веселым лицом. На голове у нее тоже был хиджаб. Рот у женщины был куда более пухлый, чем у Мариам, на подбородке у чуть отвисшей нижней губы темнела большая родинка, зеленоватые глаза искрились дружелюбием.

      – Ты ведь новая жена Рашид-джана? – широко улыбнулась круглолицая. – Из Герата приехала? Какая ты молоденькая! Тебя зовут Мариам-джан, да? А я Фариба, живу за пять домов от вас на той же улице, у нас калитка – зеленая. А это мой сын Ноор.

      У мальчика было живое веселое лицо и черные вьющиеся волосы, в точности как у матери.

      – Салам, Хала-джан[12].

      – Ноору десять лет. Его старшего брата зовут Ахмад.

      – Ему тринадцать, – сообщил Ноор.

      – А еще одному мальчику – сорок. – Фариба засмеялась. – Мужа моего зовут Хаким. Он учитель в Дих-Мазанге. Загляни к нам как-нибудь, выпьем по чашечке чаю…

      Словно по команде женщины обступили Мариам.

      – Значит, ты – юная жена Рашид-джана… – Как тебе Кабул?

      – А я была в Герате. У меня там двоюродный брат.

      – Кого ты хочешь первенцем – мальчика или девочку?

      – Какие там минареты! Какая красота! Герат – замечательный город.

      – Лучше мальчика, Мариам-джан, он сохранит имя рода…

      – Ба! Мальчишка женится – и был таков. А девочка

11

Она же паранджа или чадра – самый радикальный способ сокрытия женской красоты. Экзотическое одеяние свободного покроя и яркой расцветки, укутывает женщину с головы до пят. В области глаз находится «смотровое окошко», забранное матерчатой сеточкой.

12

Обращение, соответствующее русскому «тетя».