Тысяча сияющих солнц. Халед Хоссейни

кивнула в ответ.

      Как ей хотелось поверить мулле Фатхулле! Только не верилось.

      Прошла неделя. Однажды днем в дверь Мариам постучали. Вошла высокая белокожая женщина с рыжими волосами и необычайно длинными пальцами.

      – Меня зовут Афсун, – сказала женщина. – Я – мама Нилуфар. Почему бы тебе не умыться, Мариам, и не спуститься к нам?

      Мариам ответила, что лучше останется у себя.

      – На фамиди, ты не поняла. Тебе надо спуститься вниз. У нас есть о чем с тобой поговорить. Это очень важно.

      7

      Джалиль с женами расположились за длинным столом темного дерева. Мариам робко примостилась напротив них. В центре стола стояла ваза с цветами и запотевший кувшин с водой. Рыжеволосая Афсун, мама Нилуфар, восседала по правую руку от мужа, Хадиджа и Нарджис – по левую. На шеях у женщин – не на головах! – были небрежно повязаны тонкие черные платки.

      Надо же, что-то вроде траура по Нане. Наверное, только что нацепили. Джалиль велел?

      Афсун налила из кувшина воды в стакан и поставила перед Мариам на клетчатую салфетку.

      – Еще весна не закончилась, а уже такая невыносимая жара.

      И Афсун помахала ладонью перед лицом. – Тебе удобно у нас? – У Нарджис маленький подбородок и курчавые черные волосы. – Надеемся, тебе у нас уютно. Это… тяжкое испытание… тебе, наверное, очень трудно. Очень непросто.

      Прочие жены насупили брови и сочувственно закивали.

      В голове у Мариам шумело, в горле пересохло. Она отпила из стакана.

      За окном в саду (как раз за спиной у Джалиля) цвели яблони. На стене у окна висел черный деревянный шкафчик – футляр для часов и оправленной в рамку фотографии. С нее скалили зубы отец семейства и три мальчика. В руках все четверо держали огромную рыбу, чешуя так и сверкала на солнце.

      – Значит, так, – начала Афсун. – Я… то есть мы… пригласили тебя сюда, чтобы поделиться радостным известием.

      Мариам подняла глаза и заметила, что женщины переглянулись. Джалиль невидящим взглядом уставился на кувшин с водой. К Мариам обратилась Хадиджа (наверное, все было оговорено заранее), с виду самая старшая:

      – У тебя есть жених.

      Внутри у Мариам все оборвалось.

      – Есть… что? – выговорила она непослушными губами.

      – Хастегар. Жених. Его зовут Рашид. Его хорошо знает деловой партнер твоего отца. Рашид – пуштун, он родился в Кандагаре, но живет в Кабуле, в районе Дих-Мазанг. У него свой двухэтажный дом.

      Афсун кивнула, подтверждая слова Хадиджи. – И он говорит на фарси, как все мы.

      Тебе не придется учить пуштунский, – добавила она.

      Комната крутилась у Мариам перед глазами, пол под ногами ходил ходуном.

      – Рашид – сапожник, – опять взяла слово Хадиджа. – Только он не обычный уличный мучи, нет-нет. У него свой магазин, и он один из самых востребованных мастеров в Кабуле. У него заказывают обувь дипломаты, члены семьи президента – словом, важные лица. Так что ему есть на что содержать жену.

      Мариам испытующе смотрела на Джалиля.