Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

его.

      – Да, – промямлил Василий Васильевич. – Мне надо… в одно место.

      – Я могу вас подвезти. Хотите?

      – Хочу. Спасибо.

      – Тогда через полчаса жду вас у подъезда.

      Она повернулась и не спеша поплыла по коридору, придерживая маленькой рукой узкую юбку. Меркурьев смотрел ей вслед.

      Зачем она подошла? Чтобы послушать, о чем и с кем он говорит? Или шла мимо?

      И куда девалась Мура?..

      Он заглянул в вестибюль – книга на месте, а Муры нет, потом в гостиную – там Софья, о которой он совсем позабыл, набирала что-то на планшете и, завидев Василия Васильевича, тут же планшет бросила и сказала, что он ведет себя по-свински.

      – Мы же собирались гулять в парке, – она поднялась, откидывая волосы. – А ты пропал!..

      – Мы погуляем, – пообещал Меркурьев. – Только я сейчас не могу, мне в город нужно.

      – Я с тобой.

      – Нет, у меня встреча, я попросил человека меня подвезти, мы с тобой в следующий раз, да? – бормотал Василий Васильевич, продвигаясь к двери.

      Оказавшись в коридоре, он опрометью кинулся к деревянной лестнице, Софья что-то кричала ему вслед.

      Он постучал и зашел, не дожидаясь ответа.

      Мура лежала на кровати, подтянув к груди джинсовые колени. Под щекой у нее была коричневая обезьяна.

      – У тебя температура поднялась?

      – Нет.

      – А почему ты легла?

      – Просто так.

      Василий Васильевич ничего не понял. Он постоял посреди комнаты, потом взял в руки богдыхана и подергал его за голову. Голова сидела крепко.

      Меркурьев с богдыханом в руках сел на край кровати.

      – Мура, – спросил он. – Ты что?.. Тебя опять кто-то напугал? Или ты чувствуешь возмущение поля и прочие тонкие материи?

      – Меня никто не пугал, – отозвалась она и перевернулась на другой бок, спиной к Меркурьеву. – А возмущение я чувствую. Я его чувствую всякий раз, когда ты обмираешь от восторга перед этой Лючией.

      Василий Васильевич чуть не уронил богдыхана.

      – Мне не нравится, когда ты смотришь на нее как телок! Она что, такая неотразимая красавица, что ты не можешь себя в руках держать?

      – Ерунда какая, – пробормотал Василий Васильевич и взъерошил волосы, почти как Фридрих Вильгельм Бессель. – Она просто подошла и спросила, не нужно ли мне в город, я ответил, что нужно, и тогда она сказала: я вас подвезу, а я ей – спасибо, и больше мы ни о чем таком не разговаривали…

      Он бормотал все медленнее, понимая, что говорит чепуху, оправдывается, а оправдываться ему не в чем, он не виноват!

      Он не виноват, конечно, но отчего-то ему было совестно, как будто он и впрямь сделал нечто постыдное.

      Василий Васильевич перестал бормотать и посмотрел Муре в затылок. Светлые блестящие волосы немного подрагивали, словно Мура беззвучно плакала.

      Он взял ее за плечо и повернул.

      Она не плакала, но вид у нее был несчастный. И еще эта коричневая обезьяна!.. Из-за того, как Мура прижимала обезьяну к себе, Меркурьев прямо-таки наливался жалостью, будто он сентиментальная старуха.

      – Ты