Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

придется приложить.

      – Мы бы приложили, – сказал Меркурьев. – Если бы знали к чему.

      – Нужно найти хранительницу и оберег. Соединенные вместе, они выправят положение. Точнее, даже не положение, а некий наметившийся перекос.

      – Я ничего не понял, – признался Меркурьев.

      – Как ее найти? – спросила Мура.

      – Положение хранительницы передается по наследству, – сообщил Кант, пожалуй, печально. – Это единственное, что я могу сказать. Ищите наследницу дома.

      – Подождите, – перебил философа Меркурьев. – Наследницу? Дочь Захарыча, что ли?

      – Возможно.

      – Но она живет в Москве уже тридцать лет!

      – Откуда ты знаешь? – прошипела Мура.

      – Оттуда, что Захарыч ее тоже ищет и найти не может.

      – Она здесь, – сказал Кант. – Среди нас. Времени осталось маловато, и нужно спешить.

      – Я в пятый раз слышу разговоры про то, что времени мало, – сердито заговорил Василий Васильевич. – Что это значит? Когда стрелки пробьют двенадцать, дом превратится в тыкву, а кучер в крысу?

      – Примерно так, – согласился Кант. – Если в определенный момент наследница не заявит свои права, дом исчезнет сразу на всех осях – из времени и из пространства. Его обитатели погибнут.

      – Когда? Сколько у нас времени в запасе?

      – Как только ноябрь сменится декабрем. Декабрь – самое трудное время.

      Меркурьев попытался вспомнить, какое сегодня число, и не смог.

      – А камень? – спросил он. – Кто его попер?

      Кант неожиданно засмеялся мелким, приятным смехом.

      – Я не в силах, – он опять развел руками. – Не в силах ответить на этот вопрос. Вам придется установить истину самолично, без моего вмешательства. Вы забавный молодой человек. Вы не верите в меня, но хотите, чтобы я разрешил все ваши затруднения! Что-то еще, фрейлейн?

      Мура поднялась и прижала руки к груди.

      – Спасибо вам, господин профессор, – сказала она. – Я… мы постараемся.

      – Я всегда утверждал, что женщины способны на многое, – заметил Кант. – Хотя удел женщины владычествовать, а мужчины – править. Владычествует страсть, а правит ум.

      Мура сделала что-то вроде неловкого книксена и потянула Василия Васильевича за рукав.

      – Ступайте, – сказал Кант, доброжелательно кивая.

      – И еще я не понял, – пробормотал Меркурьев на прощание, – при чем тут Полинезия?

      Кант опять засмеялся, а Мура вытолкала Василия Васильевича в коридор.

      – Что ты к нему привязался? – прошипела она за дверью. – Что ты хочешь, чтобы он тебе сказал?! Преступник такой-то, имя, фамилия и отчество, деяния подпадают под статью за номером таким-то УК РФ? Изумруд украден лицом сяким-то, прописано лицо там-то и там-то?..

      – Хорошо, если бы он это сказал!..

      – Откуда ты знаешь про дочь хозяина?

      – Он сам мне рассказал. Подожди секунду.

      Сбежав с лестницы, Василий Васильевич подошел к готическому окну. Давеча он поставил на подоконник «Философию Канта» в самом углу.

      Сейчас