Имена. Виктор Емский

с тем, чтобы провести в отношении Довбеня и его шайки какой-нибудь террористический акт. Но это действие он отодвинул в область перспективы, а пока просто шагнул вперед и двинул ногой в пах Довбеню.

      – Хрю-кш-ш! – смешно сказал верзила, складываясь пополам.

      Генка, не раздумывая, тут же залепил в левую нордическую скулу правым кулаком. Довбень молча рухнул на траву, а смех вокруг мгновенно оборвался.

      – Ты чего, нюх потерял?! – крикнул кто-то.

      И толпа хлынула на Генку.

      Вот здесь и началась работа! Генка бил куда попало и визги, раздававшиеся вслед за ударами, свидетельствовали о точности попаданий. Тело слушалось не очень хорошо, но работа, выполняемая им, была явно привычной и Кабанов догадался, что мордобой относится как раз к тому полю деятельности, которая раньше была хорошо ему знакома.

      Проведя очередной удачный удар, он даже смог вспомнить, что тот называется апперкотом.

      Но хотя противники и несли ощутимый урон, их было слишком много для одного дважды грохнутого молнией специалиста. Кто-то подставил ножку, и Генка сам оказался на траве. Вот здесь толпа навалилась конкретно. Откуда-то сверху прозвучал хриплый голос Довбеня.

      – Дайте мне эту сволочь! Ну-ка, отползай!

      Это было опасно, поскольку кулаки верзилы не внушали уверенности в завтрашнем дне.

      Но вдруг раздался свист и кто-то взвизгнул:

      – Патруль!

      Поляна очистилась вмиг, и Генка снова встал на ноги. Где-то рядом трещали кусты, ломаемые убегавшими орлами, и раздавались непонятные крики.

      Один из них показался осмысленным и Кабанов расслышал следующую фразу:

      – Ну, Зеленый, ты мне еще попадешься!

      Видимо, эту фразу крикнул Довбень, улепетывавший от патруля.

      Генка, улыбнувшись, сказал вслух самому себе:

      – Я тебя, гниду, сам выловлю!

      На поляну вышла троица людей с голубыми повязками на руках. В этот раз никакого молодняка среди них не было. Патруль состоял из мужчин, каждому из которых было далеко за тридцать. Они подошли к Кабанову и с подозрением уставились на него. Генка решил не лезть на рожон и потому стоял молча.

      – Чем тут воняет? – шмыгнув носом, поинтересовался старший патруля.

      Он был чернявым и горбоносым. Внешность выдавала в нем армянина, но произношение его было чистым, без привычного кавказского акцента.

      Остальные члены патруля также отличались от виденных Генкой ранее жителей поселка. Вторым был раб божий с откровенно семитскими чертами лица, а третий выглядел чистой воды таджиком, только что спустившимся с гор.

      – Да ты вот на этого клоуна посмотри! – воскликнул семит. – Да он же горел!

      Генка оглядел себя и увидел, что мешок, в который он был одет, превратился в изорванную тряпку с многочисленными подпалинами, а ноги его босы. Когда он успел разуться? Видимо, в процессе быстрого бега сандалии пришли в негодность.

      Кабанов сунул руку назад и провел ей по тыльной стороне мешка. В районе зада он сразу же нащупал круглую