Иван Грозный. Конец крымской орды. Александр Тамоников

место. Но достанешь ли ты, Степан, до татар на колокольне?

      Лекан улыбнулся и ответил:

      – А мне в том Бог поможет. Ему не по нраву, что нехристи храм разрушили, да еще и поганят его своим сидением на колокольне.

      – Я серьезно, Степан.

      – Достану, боярин, не сомневайся.

      Рубач передал охотнику лук и пять стрел.

      Лекан натянул тетиву, отпустил. Она зазвенела, выпрямившись.

      – Добрый лук, а стрелы каковы? – Он потрогал острый наконечник, древко, птичьи перья, обмотанные бечевой. – Годится. С таким оружием и на кабана можно идти, не то что на каких-то косоглазых.

      Парфенов посмотрел на север.

      – Ты что? – спросил Бордак.

      – Молю Бога, чтобы государь не решился идти сюда. Лучников-то мы пока не перебили. Чем закончится сеча в лесу, еще вопрос, как и то, нет ли у татар где-то рядом других засад. Всю местность осмотреть тут никак невозможно.

      – Да, – протянул Бордак. – Предугадать решение государя сложно. Может, ближние опричники убедят его. Хотя чего я говорю. Ивана Васильевича уговорить против воли не сумеет никто. Он еще как-то слушал свою первую жену Анастасию, коварно убитую, а теперь все решает сам.

      – Ладно, чему быть, того не миновать. Будем надеяться, что люди сотника Батаря справятся с заданием.

      – Что-то долго он выходит к татарам.

      Тут же, словно слова боярина были услышаны, из глубины леса донесся троекратный крик кукушки.

      – Слава тебе, Господи! Вышли-таки опричники на свои позиции.

      Парфенов повернулся к Бордаку и спросил:

      – Твое решение, воевода?

      – А чего, Василь, тянуть? Лучникам приготовиться!

      Княжич передал наказ, и эти слова полетели от одного воина к другому.

      Бордак же взглянул на Лекана.

      – Ну так что, Степан? Ты ведь говорил, что легко собьешь татар с колокольни.

      – Сам увидишь.

      – Ну и хорошо. Начали!

      Команда прошла по опричникам, они подняли луки, натянули тетивы.

      Первым пустил стрелу Лекан. Она пробила шею крымчака, ничем не защищенную. Его товарищ с удивлением взглянул на это и тут же получил стрелу в то же самое место. Тела упали в жерло винтовой лестницы и полетели по ней вниз. Словно Господь вымел нехристей из православного храма.

      Пустили стрелы и лучники дружины.

      Татары находились к ним спинами, и выжить в таких условиях у них шанса не было никакого. Только их старший, который прятался за остовом печи, был ранен. Он завопил на всю округу так, словно с него живого сдирали кожу.

      Этот крик услышали фланговые ратники опричных сотен Батаря. Тут же пошла атака на стан крымчаков с болота. Большая часть татар полегла в начале схватки. В сече пал и мурза Хаджи. Потом крымчаки организовались, встали в круг под защитой коней. Вторая атака нанесла им меньший урон. Но лес для них был так же чужд и враждебен, как для русских горные массивы далекого Крыма. Они не умели драться в таких условиях.

      Мурза Ахмад попытался увести людей на север, но стрелы лучников Батаря преградили им путь. То же