Иван Грозный. Конец крымской орды. Александр Тамоников

и сесть в ладью? Смогла ли она пробиться чрез затор из разных судов, на которых люди уплывали из посада? А если сели, то довел ли кормчий Демид Глухов ладью до вотчины Парфенова, в село Стешино, которое вниз по течению в шестидесяти верстах? Но даже если ушли, сели, уплыли и добрались до села, то не попали ли там в полон к татарам? Ведь именно туда, ну, может, чуть восточнее повел свою орду Девлет-Гирей.

      Мысли мучили его так, что разболелась голова. Луна пошла к востоку, когда Бордак не выдержал и вылез из шалаша, стоявшего на елани.

      Его заметил дозорный опричник, который нес службу в то время.

      – Боярин, ты чего не спишь? Или по нужде вышел? – спросил он.

      – По нужде.

      – Мы отхожее место устроили сразу за правыми шалашами. Ты не испачкайся там.

      – Ты, ратник, службу свою бди, обо мне не беспокойся. Другая у меня нужда.

      – Скажи, какая, боярин. Может, подмогу. У меня бабка знахаркой знатной была. Мать тоже шла по ее следам, хотя и недолго, померла рано. Ну и мне кое-что от них досталось. Знаю немало трав, которые от разной хвори помогают.

      – Боль головная у меня, ратник.

      – Ударился?

      – Нет.

      – А в членах слабость есть? В жар, озноб не кидает?

      – Нет. Постоянно думаю о жене с сыном, оттого и боль, наверное.

      – Они на Москве остались?

      – Где же еще?

      – Многие заранее ушли.

      – Умнее нас оказались. Но чего теперь об этом говорить? У тебя-то где семья?

      Опричник вздохнул и ответил:

      – Нет у меня ни жены, ни детей, ни отца, ни мамки. Один я на этом свете. Но моя история долгая и тебе, вельможной особе, не интересная.

      – Отчего же? Поведай о жизни своей.

      – Нет, не буду. Не хочу ворошить прошлое, слишком уж худое оно. Сейчас лучше. Мне и думать-то не о ком. Весь в службе. Но коли постоишь за меня да последишь малость за еланью, то принесу травы одной. Вдруг она тебе и поможет.

      – Я-то постою, но что за трава такая у тебя? Ее ведь, наверное, заваривать надо, а где сейчас это сделать? Костры не горят, от лучин проку нет.

      – Моя трава особая. В ней лечебные только вершки. Их можно и в холодной воде растолочь. Конечно, отвар лучше, но сойдет и так.

      – Ладно, неси. Все одно хуже не станет.

      – Это так. – Опричник прошел к левому ряду шалашей, скрылся между ними, вскоре вернулся с тряпицей. – Держи, воевода. В чашу воды налей, из тряпицы осторожно достань пучок травы, вершки стряхни, но только зерна, их рукояткой ножа растолки… хотя чего это я? Сам все быстрее сделаю.

      Бордак невольно улыбнулся и сказал:

      – Твоя правда, ратник. Лучше сделай сам.

      – Чашу надо, вода у меня есть в бурдючке.

      – Сейчас принесу. Кроме чаши ничего не надо?

      – Нет, нож у меня тоже всегда при себе. – Ратник принялся за приготовление зелья.

      Бордак же прошел ко второму, внешнему дозору. Там службу нес опричник Семен Топарь. Он лежал за кустом, услышал шорох сзади, резко обернулся.

      – Тихо, Семен, это я.

      – Боярин? – удивился Топарь.

      – Я. Ну что у тебя тут?

      – Ничего, боярин, тишина.

      – Это хорошо.

      – Вот только дымом потягивает, чуешь?

      Михайло принюхался. С юга действительно тянуло дымом.

      – Да, что-то горит. И давно ты почуял дым?

      – Нет, недавно, как ветерок сменился. Раньше он дул с запада, тогда дыма не было. А сейчас он такой, будто с пожарища прилетел, еще тлеющего.

      – Вон там впереди у нас село.

      – Далеко?

      – Верстах в десяти. Неужто оно сгорело?

      – Могло. А то и не село, а лес глубже.

      – Утром двинемся к реке, мимо села пойдем, тогда все и узнаем.

      – Воистину.

      – А так, говоришь, все спокойно?

      – Сам видишь. Тихо как на погосте, даже мелких птиц не слышно. В это время совы обычно летают. Сейчас нет и их.

      – Орда прошла, распугала и людей, и зверей. От нее все бегут.

      – Это да. А Москву-то как шустро татары сожгли, а?

      – Им повезло. Не начнись ураган, выстояли бы наши полки. Но вмешались небесные силы. А против них всяк бессилен. Только Господу Богу подвластно все то, что происходит и на земле, и в небе.

      – Так почему Он не защитил столицу православную?

      – Не богохульствуй, Семен. Видать, прогневали мы Бога, и послал Он нам жуткое испытание. Но не обделит и милостью.

      – Быстрее бы.

      – У тебя жена есть?

      – Нет. И не было покуда.

      – А родные на Москве проживают?

      – Слава Богу, нет. В Угличе они. Отец сапожник, мать с сестрой по хозяйству. Вот сестра собиралась замуж. Отец приезжал на Москву, говорил о том. Звал меня домой