Владимир Мономах. Борис Васильев

и им передал.

      – Как же ты в степи кормился?

      – Лук сделал да стрелы. Без промаха научился бить. Голод – не тетка.

      – А от зверей как спасся?

      – А со мною друг верный, беглый закуп, – заулыбался парнишка. – Бросился было на нас лютый зверь, так Ратибор руками его порвал. И мы его с голодухи съели.

      – Ну?.. – усомнился княжич. – Каков же он сам, друг твой?

      – Так вот он, – сказал парнишка. – Покажись великому боярину, Ратибор.

      С шумом великим раздалась трава, и перед княжичем Владимиром возник детина никак не меньше двух сажен с добрым гаком.

      – Вот это да… – озадаченно протянул Владимир. – Тут не вам, тут мне чуру просить надобно.

      – Мы тебе роту на верность принесем, – успокоил паренек. – Принесем, Ратибор?

      – Принесем, Добрынька, – пророкотал детина. – На всю жизнь, как славяне приносят…

      «Вот!.. – вдруг мелькнуло в голове Владимира. – Вот и помощь мне в правом деле…»

      – Так для роты оружие к ногам положить требуется, – усмехнулся княжич. – А вы что положите?

      – Головы свои положим!..

      Хором крикнули.

      – Нет, так роту не приносят. Вы сначала оружие заслужите.

      – Как это? – рокотнул громоподобным басом Ратибор.

      – Коль поможете деда моего двоюродного, князя Судислава, из поруба вытащить, полным оружием награжу. И брони дам, и меч, и шлем, и кольчугу, и нож засапожный. Вот тогда оружие к ногам, и роту – мне. Как полагается по правилам.

      – Веди, великий боярин! – вразнобой гаркнули новые помощники. Но разнобой их был дружным.

      – Тогда – к Киеву. За мной.

      Поскакал к воротам не оглядываясь. Знал, что Добрынька бежит рядом, ухватившись за стремя, а позади, гулко топая, поспешает Ратибор.

      – Князь Судислав мешал в усобицах княжеских, – объяснял Владимир по дороге. – Он всегда за справедливость и правду горой стоял. Вот бояре его в поруб и сунули, и великий князь Всеволод, отец мой, крест целовал, что не выпустит его. А я креста не целовал, на мне греха нет и не будет. И деда я освобожу.

      – Это при свете-то солнечном? – недоверчиво спросил Добрынька.

      – В стольном Киеве ночи дождемся, я охрану уговорю. Когда они отвернутся – за мной. Только поначалу свяжу вас для вида.

      – Это зачем же? – насторожился Добрынька. – Не-ет, не надо нас связывать.

      – Чтобы стражники у ворот не пострадали. Скажут своему воеводе, что я пленных в Киев провел на боярский суд.

      – Вяжи, – буркнул Ратибор.

      Княжич осторожно снял с передней луки седла аркан, ловко крутанул над головой, и петля легла на плечи богатыря.

      – Возьмешь Добрыньку за шиворот и поведешь перед собой…

      – Я не…

      Ратибор молча схватил Добрыньку за шиворот и даже встряхнул его.

      – Куда велишь, великий боярин?

      – Держи пока. Мне надо сначала с охранниками потолковать.

      Охранники оказались знакомыми. Так как княжич уже не раз выезжал на охоту, к его выездам привыкли. Владимир