Эпидемиологические рассказы. Марк Рабинович

появился Максимка и они стали жить семьей. Поначалу ему это нравилось и даже ночной плач по первым зубам и грязные пеленки, а позже – детские горшки и описанные штанишки, он переносил стойко, со свойственным молодым отцам здоровым мазохизмом. Максимка подрос и тут выяснилось, что влюбленность его мамы бесследно исчезла, уступив место безразличию и апатии. Особенно это стало заметно, когда сын подрос и уже не перекрывал матери весь горизонт. Теперь Вадима всего лишь терпели, безразличие грозило перейти в неприязнь или даже ненависть и это его совершенно не устраивало. К счастью, Юдит первой предложила расстаться и он с тайной радостью согласился. Их брак не был оформлен, но он повел себя по-джентльменски и расстались они легко и красиво, по крайней мере внешне. Вот только глаза Максимки… он помнил их, ощущал их спиной, закрывая за собой дверь ребром большого чемодана.

      С тех пор прошло больше десяти лет и укоризненные глаза почти забылись. Почему же сегодня ему понадобился этот номер телефона? Он не забыл его, не потерял, не стер из памяти аппарата и исправно звонил по этому номеру два раза в год: под Новый Год и в день рождения сына, сам себя проклиная за фальшь в голосе.

      – Спасибо папа – вежливо отзывался Максим спокойным голосом воспитанного мальчика.

      Кто знает, что на самом деле творилось в его голове, в полудетских мозгах подростка, выросшего без отца? Так зачем же понадобилось звонить сыну? Неужели, подумал он, даже самый отъявленный мизантроп боится одиночества? Или им двигает тупой инстинкт продолжения рода, который обычно упрощают до процесса зачатия? А ведь на самом деле это нечто много большее. Именно инстинкт продолжения рода заставляет человека задумываться о том, что останется от него после смерти. И мы судорожно строгаем детей, а потом истово и, порой бездумно, растим их, воспитывая по своему образцу и подобию, стараясь оставить в этом мире копию самого себя, этакий Copy-Paste на генетическом уровне. Подсознание привычно блокировало крамольные мысли, но пальцы уже перебирали строчки адресной книги.

      – Как дела, Максим? – спросил он – Как мама?

      Ему самому тут же стало противно и от своего приторно-фальшивого тона и от наигранной бодрости, которую он отнюдь не испытывал.

      – Тебе же совсем неинтересно про маму – неожиданно заявил Максимка.

      – Неинтересно – растерянно подтвердил он – Зато мне интересно про тебя.

      – Зачем?

      – Как зачем? Ты же мой сын.

      – Правда? А что ты знаешь про своего сына?

      Действительно, что он знал про Максимку? Он помнил его пухлым, все время вопящим младенцем, помнил его в ползунках, а вот свой первый шаг сын сделал уже без него. Конечно, они встречались время от времени, но порой у Юдит, а порой и у него были свои заботы и встречи эти случались не так часто, как ему бы хотелось и уж наверняка много реже. чем Максимка заслуживал. Теперь же экран телефона показывал лицо пятнадцатилетнего подростка, не украшенное обязательными