Ургол. Eвгения Монастырская

ей сейчас магические знания. И как обидно, что, будучи отпрыском древнего рода Лимистонгов, она никогда не верила в свою силу. Досадуя, баронесса прикусила губу.

      Может быть, удастся разбудить дремлющие в глубине ее существа силы? Но действуют ли магические законы ее мира на этой планете?

      Осторожно коснувшись кончиками пальцев коры дуба, ощутив все шероховатости, трещины, извивы могучего ствола, почувствовав тепло его бурлящего соками тела, Мариголь вдруг отчетливо поняла – да, действуют. Дуб чуть слышно скрипнул огромными ветвями, будто отвечая на ее мысли.

      – Знаю, – прошептала, – главное верить.

      Она замерла, закрыла глаза, сосредоточилась. В лес вползли сумерки. Прилетел огромный жук и, врезавшись в ствол, упал на колени. Прошел час. Другой. Мариголь открыла лаза. Улыбнулась. Рассказы бабушки и разрозненные знания, вычитанные из книг, сложились в единую стройную ясную картину.

      – Надо отдохнуть. Попробую завтра, – и поцеловала шершавый ствол дуба.

      Стояла глубокая ночь. Луна бросала причудливые тени на землю. Мариголь поднялась и не спеша, почти бесшумно, как дикое животное, двинулась в сторону землянки.

      Глава 6

      Этой ночью Евгению опять мучил навязчивый сон. Она сидит перед ноутбуком, и, напрягая глаза, вчитывается в роман. Пытается набирать строчки, но буквы дрожат, корчатся, превращаются в маленьких быстрых жучков. Расползаются по монитору, выделывая причудливые зигзаги, и сыплются с виртуального листа прямо на клавиатуру. Цепляясь за подушечки пальцев, бегут по ее ладоням. Она смахивает их, давит, – на руках остаются черные мокрые кляксы. Но проворные жучки успевают забраться под рукава кофты, царапают кожу жесткими лапками. Добираются до ее шеи, ползут по лицу, она размазывает их мягкие тельца по щекам, но они лезут в глаза, забивают рот, ноздри. Она давится ими, они хрустят на зубах, лопаются во рту, оставляя гнилостный вкус. Она задыхается, ее горло кишит колючими жуками-буквами.

      Евгения проснулась в поту. В животе что-то булькало, дрожало. Придерживаясь рукой за стену, прошла в ванную. Пустила струю воды, умыла лицо, долго поласкала рот, стараясь смыть привкус гнили, плесени.

      Подошла к столу, включила ноутбук. Открыла последнюю страницу романа. Всмотрелась в текст. Буквы не двигались. Казалось, они затаились, готовые в любую минуту атаковать. Зло усмехнулась. Она уже ненавидела свой текст. И ненависть эта, похоже, была взаимной. На мгновенье захотелось нажать кнопку delete. Но удержалась. Все-таки месяц трудов, груда исписанной виртуальной бумаги.

      – Всегда могу отправить тебя в корзину… – прошипела в текст, приблизив дрожащие губы к монитору – ты слышишь меня, слышишь?

      Сердце колотилось, она слегка задыхалась.

      – Так что не кусайся. Будь паинькой… будь паинькой, если хочешь остаться в живых.

      Ей вдруг захотелось укусить свой текст, сделать ему больно, отомстить.

      Выключила