Истории дождя и камня. Инга Лис

себя окончательного объяснения собственному поведению, а со временем и вовсе забыл о бывшем приятеле. Уехал – и слава богу. Пусть ему повезёт в далёкой столице, куда он так стремился, а Жану и без того есть, над чем сушить голову. Одна учёба под неусыпным наблюдением отца чего стоит…

      И вот теперь друг детства вернулся.

      На первый взгляд, выглядит, как всегда.

      Штаны, простая рубашка без воротника, лёгкие сапоги. Кинжал на поясе – он практически никогда не появлялся в деревне со шпагой. Собранные в хвост волосы отливают обильной сединой, но главное даже не это.

      Глаза. Измученные, в тёмных полукружьях теней, но при этом совершенно непроницаемые, злые и холодные. Смотрят так, будто душу из тебя вынимают.

      Зачем он приехал, подумал тоскливо Жан и поёжился даже. Сидел бы в своём Париже – ещё четыре года мог не приезжать…

      Подумал, а сам вдруг склонился в совершенно естественном, как показалось, непроизвольном поклоне:

      – Сеньор Шарль… А отца нет… уехал он…

      С минуту юноша молчал, а потом усмехнулся, иронично приподняв бровь. Значит, «сеньор»… Что ж, пусть будет так. Так даже проще.

      – Зачем мне твой отец? – прошел в комнату, уселся за стол. – Теперь ты, вроде как, лечишь… или нет?

      – Я, – его злая улыбка окончательно выбила Жана из колеи. – Но я… всё-таки не разбираюсь так в лёгочных болезнях, как он.

      – Пока не разбираешься, – Шарль продолжал смотреть всё так же насмешливо. – Ещё научишься. Но разве я сказал, что мне нужна консультация относительно лёгких?

      – Нет, – молодой лекарь растерялся вконец. – А… зачем я… вашей милости?

      – Моей милости нужно, чтоб ты вылечил мне ладонь, – и лейтенант принялся разматывать импровизированный бинт. – Вот.

      Он протянул руку, а Жан присвистнул невольно. Профессиональное любопытство мгновенно вытеснило все предыдущие мысли.

      – Ого! Чем это ты так?

      – Ты же лекарь, – Шарль прикусил губу, чтобы не выдать, насколько ему больно. – Вот и скажи.

      Роже-младший склонился над его ладонью, изучая порез.

      – Такое впечатление… ты как будто за лезвие ножа схватился… нет?

      – Почти, – молодой человек осторожно выдыхал воздух короткими порциями. – Жан… мне нужно, чтобы ладонь зажила… хоть чуть-чуть зажила, пока я здесь. Это возможно?

      – Пока – это сколько? – лекарский ученик по-прежнему внимательно разглядывал порез. – Рана глубокая. Воспаление, опять-таки, нешуточное…

      – Неделя. Максимум – десять дней. Сможешь?

      – Попробую, – Жан поднялся и принялся шарить по полкам. – У отца мазь одна была… Прям волшебная, клянусь, чем хочешь. Если не будешь… не будете сильно двигать пальцами и беспокоить рану – за десять дней точно заживёт.

      – Я постараюсь, – ответил Шарль, а его бывший приятель с довольным смешком вытащил откуда-то из глубин полки небольшую баночку:

      – О, вот она! Давай…те перевязку сделаю.

      – Знаешь, что? – только сейчас лейтенант ощутил в полной