Истории дождя и камня. Инга Лис

груди и даже бёдрах гасконца белые полоски шрамов. Их было немало, и это не были следы одной лишь охоты или каких-то случайных мальчишеских шалостей. Большинство из них были совершенно очевидными дуэльными шрамами – так значит, д’Артаньян не всегда был таким ярым противником поединков…

      Жак ещё раз прошёлся глазами по красиво очерченной груди лейтенанта, по которой стекали блестящие капельки воды, узкой талии, длинным ногам с тонкими сильными щиколотками – не зря же говорят, что у гасконцев, выросших в гористой местности, поистине стальные икры, – а потом перевёл взгляд на плоский худой живот и ниже – помнится, ему уже давно было интересно, как его командир выглядит обнажённым.

      Тут же накатило желание, причём настолько сильное, что молодому человеку показалось, будто он попал под удар штормовой волны. Он хватанул ртом воздух, отвёл поспешно глаза.

      А д’Артаньян вдруг подошёл к нему вплотную и прижался всем телом – Жак явственно ощутил, как член гасконца встаёт и упирается ему в бедро, – обхватил обеими руками за виски, заставил нагнуться.

      – Только не кусайся больше, ладно? – и поцеловал, даже не дождавшись ответа.

      Губы лейтенанта были солёными после морской воды, и лионец с удовольствием ответил на поцелуй. Постарался быть просто нежным, хотя догадался бы кто, чего ему стоила эта сдержанность.

      – Если бы я знал раньше, как ты целуешься, то не стал бы столько ждать, – д’Артаньян отстранился, принялся натягивать штаны. Уселся на выступающем валуне, взглянул насмешливо. – Садись, время есть.

      – Ох… – ноги у Жака мгновенно сделались ватными; он буквально упал на песок. – Что же вы делаете со мной, д’Артаньян?

      – То, что и ты со мной, – сказал гасконец, но уже безо всякой насмешки. – И вообще, тут не лагерь, и не казарма: можно без «вы». Коль у нас начало получаться более-менее нормальное общение… Сильно устал? Это ведь твой первый бой, верно?

      – Да, – д’Эстурвиль только сейчас ощутил в полной мере, как ноют руки и плечи. – Если честно, у меня в голове такая каша… Поэтому я и решил искупаться. Я искал… тебя, чтобы предупредить, но не нашёл… Если бы я знал, что ты здесь…

      – Каша – это нормально, – д’Артаньян наклонился и отжал мокрые волосы, тряхнул головой. – Но ты хорошо дрался, я видел. Без лишней жестокости… и это правильно.

      – Никогда не понимал, как можно с лёгкостью убить человека, – сказал Жак. – Тем более, если ты видишь его впервые, и он… лишь отвлечённо… временно считается твоим врагом…

      – Даже настоящего врага трудно убить, – возразил лейтенант. – Однако к чёрту бои… Ты любишь море?

      – Очень, – кадет улыбнулся невольно, забыв, что ещё мгновение назад хотел попросить разъяснить фразу о врагах. – Я ведь даже… по окончании пансиона… хотел записаться на корабль, пусть для начала простым моряком… это ведь не настолько важно… Но тут пришло письмо от дяди, и я поехал в Лион. Решил, что это, наверное – знак.

      – Да уж, точно знак… – а потом гасконец сощурился вроде бы насмешливо:

      – И