Сочинения. Владимир Маяковский

кремлевские пиками.

      Московские окна

       видятся еле.

      Весело.

       Елками зарождествели.

      В ущелья кремлевы волна ударяла:

      то песня,

       то звона рождественский вал.

      С семи холмов,

       низвергаясь Дарьялом,

      бросала Тереком

       праздник

       Москва.

      Вздымается волос.

       Лягушкою тужусь.

      Боюсь —

       оступлюсь на одну только пядь,

      и этот

       старый

       рождественский ужас

      меня

       по Мясницкой закружит опять.

       Повторение пройденного

      Руки крестом,

       крестом

       на вершине,

      ловлю равновесие,

       страшно машу.

      Густеет ночь,

       не вижу в аршине.

      Луна.

       Подо мною

       льдистый Машук.

      Никак не справлюсь с моим равновесием,

      как будто с Вербы —

       руками картонными.

      Заметят.

       Отсюда виден весь я.

      Смотрите —

       Кавказ кишит Пинкертонами.

      Заметили.

       Всем сообщили сигналом.

      Любимых,

       друзей

       человечьи ленты

      со всей вселенной сигналом согнало.

      Спешат рассчитаться,

       идут дуэлянты.

      Щетинясь,

       щерясь

       еще и еще там…

      Плюют на ладони.

       Ладонями сочными,

      руками,

       ветром,

       нещадно,

       без счета

      в мочалку щеку истрепали пощечинами.

      Пассажи —

       перчаточных лавок початки,

      дамы,

       духи развевая паточные,

      снимали,

       в лицо швыряли перчатки,

      швырялись в лицо магазины перчаточные.

      Газеты,

       журналы,

       зря не глазейте!

      На помощь летящим в морду вещам

      ругней

       за газетиной взвейся газетина.

      Слухом в ухо!

       Хватай, клевеща!

      И так я калека в любовном боленье.

      Для ваших оставьте помоев ушат.

      Я вам не мешаю.

       К чему оскорбленья!

      Я только стих,

       я только душа.

      А снизу:

       – Нет!

       Ты враг наш столетний.

      Один уж такой попался —

       гусар!

      Понюхай порох,

       свинец пистолетный.

      Рубаху враспашку!

       Не празднуй труса!

      Последняя смерть

      Хлеще ливня,

       грома бодрей,

      бровь к брови,

       ровненько,

      со всех винтовок,

       со всех батарей,

      с каждого маузера и браунинга,

      с сотни шагов,

       с десяти,

       с двух,

      в упор —

       за зарядом заряд.

      Станут, чтоб перевесть дух,

      и снова свинцом сорят.

      Конец ему!

       В сердце свинец!

      Чтоб не было даже дрожи!

      В конце концов —

       всему конец.

      Дрожи конец тоже.

      То, что осталось

      Окончилась