Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий. Нелли Шульман

я могу за него выйти замуж? – лицо девочки заполыхало.

      – Не можешь, – сухо сказала мать. «Ты, слава Богу, не в Турции и не в Индии какой, а в христианской стране. Не говоря о том, что за дядю замуж не выходят».

      – Он мне не настоящий дядя, – упрямо отозвалась девочка. «И не сейчас, а когда мне будет четырнадцать. Или тринадцать», – добавила она.

      – Не пори чушь, – Марфа откинулась на подушки: «Так и летит время, – она смотрела на вытянувшуюся дочь, – Тео уже не ребенок». Она добавила:

      – Дядя Стивен уезжает в Новый Свет с близнецами, а мы остаемся здесь. Ты выйдешь замуж, но попозже, а не в тринадцать лет.

      – Я тебя ненавижу! – разрыдавшись, вылетев из комнаты, Тео натолкнулась на отчима. Петя попытался ее поймать, но девочка, вырвавшись, бросилась по лестнице наверх, в детские.

      – Что случилось? – присев на постель, Петя поцеловал жену.

      – Она за Степана замуж собралась, – усмехнулась Марфа. «Говорит, что готова ждать года три али четыре, но не боле». Петя погладил сонных младенцев по головам:

      – Девчонкам потом тоже надо женихов находить. Не было у меня детей, а теперь сразу пятеро, и дай Бог, еще появятся.

      Марфа прижалась к его плечу: «Думаешь, обойдется все?»

      Синие глаза мужа посмотрели на нее с любовью:

      – Посмотрим, Марфа. Но, кажется, что у нас с тобой случилось, такое один раз в жизни бывает. Давай, девчонки спят и ты тоже отдохни. Я бумаги сложу, а то у тебя не постель, – он усмехнулся, – а кабинет.

      Оказавшись в колыбели, девочки прижались друг к другу. Бронзовые косы задремавшей Марфы разметались по белым кружевам постели, домашнее платье осталось расстегнутым.

      Пристроившись рядом, Петя понял, что и сам вымотался, каждый день, рискуя жизнью. Он зевнул:

      – Один неверный шаг и мне снесут голову даже не на плахе. Влепят пулю из мушкета и зароют в безымянной могиле.

      От Марфа пахло молоком и цветами. Обняв ее, слушая сопение дочерей, Петя спокойно заснул.

      Тео, глотая слезы, бросилась на кровать в пустой детской. Она почти решила постучаться в дверь его кабинета и все сказать. Но его не было дома, а ждать она не могла. Решительно вытерев лицо, Тео потянула к себе перо.

      – Опять мы с тобой здесь ночуем, как в прошлый раз, – Степан разлил по бокалам вино, – но знал ли я тогда…

      – Когда ты мне написал о Маше, я был в Париже, по дороге сюда, – Петя выпил:

      – Что я тебе могу сказать, брат? Помнишь, ты мне еще давно сказал, у сего камина: «Коли любишь женщину, дак и дети ее, твои дети».

      – Что он за человек был? – спросил Степан.

      – Он был мой друг, – тихо ответил Петя:

      – Очень хороший, очень одинокий. Умный. Смелый. Честный. Почто ты себе сердце рвешь, Степа? Нет более их обоих, а Полли нам поднимать, иначе что же мы за люди?

      – Да сие понятно, – брат закрыл ставню:

      – Ветер какой на дворе», – он прислушался, – восточный. Не завидую я тем, кто в море сейчас.

      Степан повернулся, кусая губы.

      – Понимаешь, –