Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий. Нелли Шульман

схватилась за спинку кресла:

      – Только тряпок каких-нибудь принесите…, – она часто задышала, – осталось совсем немного…, – она родила по соседству с корзинкой, где спокойно спала новая девочка.

      – Тоже девица, – миссис Стэнли улыбнулась: «Ох, и громкая она!» Услышав крик новорожденной, Машина дочь требовательно заплакала.

      – Как сестра ее, – Марфа разглядывала белокурую голову и синие, младенческие глаза. «Здравствуй, Марья Петровна!»

      – Садитесь пока в кресло, – велела миссис Стэнли.

      – Что делать, если…, – она искоса посмотрела на Степана. Ворон поднялся: «Я пойду к мальчикам».

      Полли бойко взяла грудь, Марфа позвала вслед:

      – Я ее выкормлю, ты не бойся.

      Степан молча вышел из комнаты.

      Остановившись рядом с детской, прислушавшись, он заставил себя сглотнуть слезы. Ник сидел на окне, вглядываясь в туманный рассвет, Майкл перелистывал Федин альбом с рисунками Индии.

      – Тео и Лиза еще спят, папа, – услышав скрип двери, Ник соскочил на пол. «И Федя тоже».

      – Пойдемте ко мне в кабинет, – попросил Ворон.

      Устроив их у себя на коленях, он долго молчал, пытаясь понять, что сейчас надо сказать. Майкл прижался к нему, Степан услышал, как бьется сердечко сына. Ник взял брата за руку.

      – Мама умерла, – Степан, наконец, собрался с силами.

      – А дитя? – синие глаза Ника смотрели прямо на отца. Ворон отвел взгляд.

      – Дитя тоже, – ответил он.

      Майкл сквозь слезы спросил: «Это был братик, или сестричка?».

      – Сестричка, – отозвался отец. «Тетя Марфа родила двух девочек, ваших кузин, Мэри и Полли».

      – Можно на маму посмотреть? Попрощаться, – Ник обнял отца. Ворон почувствовал детские слезы у себя на лице.

      – Господи, – попросил Степан, – прости, что я им солгал, прости, пожалуйста. Но я не могу сейчас, не могу.

      – Ты знаешь, что мы так не делаем, милый, – он погладил сына по голове. «Давайте мы помолимся за маму, хорошо?».

      Взяв Писание, он прочел почти наизусть:

      – Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли – для Господа живем. Умираем ли – для Господа умираем. И потому, живем ли или умираем, – всегда Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми.

      – Папа, – шепнул Майкл, – а как мы теперь будем без мамы?

      – Нам будет трудно, сыночек, – ответил Степан, – но мы справимся, потому что любим друг друга.

      – Мы здесь останемся? – вздохнул Ник. «В Англии? А ты уедешь?».

      – Я больше никуда от вас не уеду, – Ворон долго молчал, обнимая сыновей.

      Петя спешился на дворе усадьбы. Вокруг еще висел морозный туман, ставни дома закрыли. Поставив лошадь на конюшню, он с усилием распахнул тяжелые двери. На кухне было пусто и холодно. Мистрис Доусон, судя по всему, еще не вставала, очаг пока не разожгли.

      – Заспались как, – нежно сказал Петя. Он поднялся в опочивальню к жене, где горел камин