Отдай мою посадочную ногу. Евгений Лукин

широкий, наглый, в тридцать два зуба… Бехтерь.

      Со стороны котлована под собачий аккомпанемент подбежал третий. Задохнулся и перешёл на тяжёлую трусцу… А намного их Гриша обставил. Молодец, бегать умеет. Хотя с чего ему не уметь – ноги длинные, голова лёгкая…

      – Что, чижики? – ласково спросил я, дождавшись, когда они соберутся вместе. – Детство вспомнили? В догонялки поиграть захотелось? А если мне сейчас тоже поиграть захочется?

      Я сделал шаг, и они попятились. Бехтерь перестал улыбаться.

      – Нет, Минька… – И я удивился, сколько в его скрипучем голосе было ненависти. – С тобой мы в догонялки играть не будем. А вот с квартирантом твоим ещё сыграем. Так ему и передай.

      Я выслушал его и не спеша затянулся.

      – Бехтерь, – прищурясь, сказал я. – А помнишь, ты лет пять назад этот переулок спичкой мерил? Сколько у тебя тогда спичек вышло?

      Вместо ответа Бехтерь издал какой-то змеиный шип.

      – Так вот, Бехтерь, – продолжал я. – Если я тебя ещё раз поймаю в нашем районе – заставлю мерить по новой. Только уже не поперёк, а вдоль. Славка!

      – Ну!

      – Тебя это тоже касается. И дружку своему растолкуй. Я его хоть и не знаю, но личность запомнил.

      – А меня-то за что? – баском удивился тот, о ком шла речь.

      – А не будешь на свету стоять, – закончил я, топча окурок.

      Мать ждала меня в прихожей, приоткрыв дверь во двор.

      – Что там, Минька? – спросила она.

      – Всё в порядке, мать, – успокоил я. – Так… Нижнинские немножко не разобрались.

      Успокоил и направился прямиком в Гришину комнату. Гриша сидел на койке и расстёгивал рубашку, хотя умные люди обычно начинают с того, что разуваются… Увидев меня, он ужасно смутился и стал почему-то рубашку застёгивать.

      – Ну расскажи, что ли, – попросил я, присаживаясь рядом с ним. – Что вы там с Бехтерем не поделили?

      Гриша вдруг занервничал, ощетинился.

      – Я… отказываюсь отвечать! – заявил он высоким срывающимся голосом.

      Это было так не похоже на нашего обычного Гришу, что физиономия моя невольно расползлась в улыбке.

      – Ну а что я у тебя такого спросил? Я спросил: что вы не поделили…

      Гриша вскочил.

      – Да что ж такое! – плачуще проговорил он. – Там всё выпытывали, теперь здесь…

      Смотри-ка, вскакивать начал…

      – Да кому ты на фиг нужен! – сказал я, удивлённо глядя на него снизу вверх. – Всё равно узнаю завтра, за что гоняли…

      Гриша помолчал, успокаиваясь.

      – За Людмилу, – вымолвил он мрачно.

      – За Людмилу? – ошарашенно переспросил я. – Ах, за Людмилу…

      Я посмотрел на смущённого, рассерженного Гришу и засмеялся.

      – А что хоть за Людмила? Я её знаю?

      – Как же ты её можешь не знать! – с досадой ответил Гриша. – В одной смене работаем.

      Я перестал смеяться.

      – Постой-постой… Так это наша Люська? Крановщица?

      Гриша молча кивнул.

* * *

      – Мать! –