Собиратель реликвий. Кристофер Бакли

перехватили послание Фридриху.

      Во дворце архиепископа слуги спешно сгружали вещи с повозки Дисмаса. Кожаный футляр размером с большую Библию Дисмас оставил при себе. В футляре лежала плащаница.

      – Дис-мас! Любезный кузен! Как мы рады вашему приезду! Вы не устали с дороги?

      Дисмас опустился на колени, готовясь лобызнуть архиепископово кольцо.

      – Бросьте, бросьте, все эти условности ни к чему, – сказал Альбрехт, поднимая его на ноги.

      – Надеюсь, мой кузен в добром здравии? Лейтенант не смог объяснить, чем вызвана такая срочная необходимость в моем присутствии.

      – Садитесь же! Вы, должно быть, утомились. Вина мастеру Дисмасу, – велел Альбрехт слуге.

      Вино, и преотличное, немедленно подали и разлили по кубкам. Слуга удалился.

      – Дисмас, до нас дошли сведения, что обнаружено кое-что интересное.

      – Правда?

      – Да. Плащаница.

      – Неужели?

      – С поистине великолепным провенансом, – улыбнулся Альбрехт.

      – Любопытно.

      – Судя по всему, ее происхождение относят к более ранней дате, чем появление Шамберийской плащаницы.

      Дисмас с притворной неловкостью заерзал в кресле, хотя особенно притворяться и не приходилось.

      – Невероятная новость. А позвольте полюбопытствовать, каким образом мой кузен добыл эти сведения?

      – Ах, Дисмас, – снисходительно улыбнулся Альбрехт, – мы все-таки архиепископ Бранденбургский, Майнцский да еще и Гальберштадтский. Нам известно все, что происходит в наших владениях.

      – Заботливый пастырь и впрямь должен приглядывать за паствой, – улыбнулся в ответ Дисмас. – Наверное, это очень утомительное занятие. Бескрайние угодья. Бесчисленные стада. Агнцы и козлища…

      Альбрехт удивленно наморщил лоб:

      – Неужели вас не взволновало это известие? Обнаружена священная реликвия, истинная погребальная пелена Господа нашего Иисуса Христа. – Альбрехт осенил себя крестным знамением.

      Перекрестившись, Дисмас подтвердил:

      – Разумеется, это потрясающая новость.

      Теперь они смотрели друг на друга в упор.

      – Бедный герцог Савойский, – вздохнул Дисмас.

      – Почему это?

      – Когда истинная плащаница будет явлена миру, то герцогская станет тем, чем и была с самого начала, – никчемным лоскутом. Кто же теперь потащится в Шамбери поклоняться отрезу холстины? Прощайте, паломники. Бедный герцог.

      – Ага! Значит, мой кузен все-таки знает о новой плащанице?

      Судя по смущенной гримасе на лице Дисмаса, он отчаянно старался не выдать тайну.

      – Кузен, я попал в чрезвычайно щекотливое положение.

      Альбрехт сочувственно кивнул:

      – Ах, сын мой! Вы же знаете, что любовь наша к вам безгранична. Чем мы можем помочь? Доверьтесь нам, снимите бремя с души своей.

      – Видите ли… упомянутая вами вещь… ну… Честно говоря, она при мне.

      – Mirabile![3]

      – Но, к сожалению, я должен уведомить

3

Невероятно! (лат.)