33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине. Евгений Анташкевич

надо держать связь с полком, я вам дам более-менее свежего коня. Увидите вестового, покажите ему вот это. – И штабс-ротмистр Рейнгардт протянул Сорокину сложенный вчетверо лист бумаги. – Это приказ относительно вас. Оставляйте вестового вместо себя, пусть отдыхает, силы надо беречь, а сведения от него… в общем, скачите к нам… Ну и так же в обратную сторону. Поняли, поручик?

      – Понял, господин штабс-ротмистр!

      В это время поднял голову от бумаг Арцишевский.

      – Кто у вас был командир?

      – Полковник Адельберг, Александр Петрович, господин капитан-лейтенант.

      – И что с ним случилось?

      Сорокин рассказал о том, что произошло на станции. Арцишевский с сожалением покачал головой.

      – При случае сможете узнать ваши вагоны, ваш эшелон?

      – Если я не узнаю, мой фельдфебель узнает, он в этом эшелоне почти от самой Самары…

      – Ну что же… – Арцишевский посмотрел на Ива́нова:

      – Всеволод Никанорович, у вас к поручику были вопросы!

      Мужчина кивнул и посмотрел на Сорокина:

      – Вы мне кого-то напоминаете, не вы сами, я вижу вас впервые, а…

      – Может быть, вы были знакомы с моим отцом, Капитоном Александровичем Сорокиным, гласным Омс…

      – …Омской городской думы, известным кадетом… – Да! Вы были знакомы?

      Ива́нов встал из-за стола и, качая головой, будто он о чём-то сожалеет, подошёл к Сорокину:

      – Крепитесь, молодой человек, они все погибли, точных обстоятельств я не знаю, но по нашим сводкам…

      Сорокин на секунду утратил слух и не заметил, как побелели его сжавшиеся кулаки.

      Ива́нов, не договорив, повернулся к Арцишевскому:

      – Антон Генрихович, у нас есть чем помянуть хороших людей?

      Рейнгардт взял Сорокина за плечо и легонько подтолкнул к широкой лавке около стены.

      – Сядьте, поручик, для вас это плохая весть, но её придется пережить.

      Михаил Капитонович повёл плечом, освободился, но сел, ноги его держали плохо.

      – Кто все? Какие все? – спросил он и поднял голову к Ива́нову.

      В этот момент и без того большой Ива́нов показался ему огромным, загородившим собою всю комнату.

      Ива́нов стронулся с места, присел рядом с Сорокиным и снял папаху, по его высокому лбу катился пот. Он достал из брюк громадный платок и промокнул им лоснящуюся кожу.

      – Снаряд… один… шальной… и именно в их сани. Нашли… нет, не стану… – Он отвернулся от Сорокина. – Какой в этом сейчас прок, даже если это было и не совсем так… ваш брат прожил ещё несколько часов.

      Подошёл Рейнгардт, в одной руке у него был стакан с мутноватым самогоном, в другой ломоть хлеба с куском консервированной говядины.

      – Выпейте и давайте к делу, у нас у каждого кто-то погиб, кто-то пропал.

      Сорокин внутренне встряхнулся.

      – Извините, господа.

      – Мы понимаем, всё так неожиданно, – промолвил Ива́нов, в его большой ладони стакана не было видно.

      – А что же вы, закусить, Всеволод Никанорович? –