33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине. Евгений Анташкевич

мисс Энн! Напали и отняли наш эшелон…

      – Они такие противные, эти чехи, я тоже ехала в поезде…

      – А как вы оказались на этих санях? Как вы вообще оказались здесь? – перебил её удивлённый Сорокин.

      На лице Элеоноры Боули мелькнула странная улыбка, она придвинулась ближе и сказала:

      – Меня считают какой-то шпионкой, потому что я всё время что-то записываю. Я их понимаю, они… – и она кивнула в сторону соседей по саням, – простые люди, едут со своими соплеменниками, и им непонятно, что тут делает иностранка, которая плохо говорит на их языке, – она придвинулась ещё ближе, обернулась и поправила мешок, на который опиралась спиной. – Я пыталась объяснить, что я журналист, корреспондент английской газеты…

      Сорокин внимательно слушал её. – …«Таймс», лондонская «Таймс»… Сорокин кивнул.

      – Русский язык я начала учить ещё в Лондоне, а потом в Петербурге, но вы ведь понимаете, что чужой язык можно учить всю жизнь, вот я и продолжаю, а они… – Она снова кивнула на соседей, которые смотрели на неё и Сорокина.

      – Понятно, – сказал Сорокин, – я им всё объясню!

      – Буду вам очень признательна!

      – А всё-таки как вы оказались здесь?

      Элеонора Боули немного помолчала. – Прямо из Петербургской ЧК… Сорокин удивлённо посмотрел на неё.

      – Когда в Лондоне узнали про убийство Распутина, редакция газеты направила меня в Санкт-Петербург. Там я застала Февральскую революцию и отречение вашего царя… – Она говорила с паузами. – Мне предложили вернуться, но мне стало интересно, все телеграфные агентства работали, и я продолжала слать корреспонденции о том, что происходило в России. Потом было Июльское восстание, потом Корнилов…

      Элеонора Боули перечисляла события, и он согласно кивал. Из уважения к такой известной на весь мир газете, в которой, оказывается, работала эта молодая женщина, Сорокин стал мысленно звать её не «мадам», не «мисс», а «леди Энн».

      – …потом Ленин и октябрь, а потом меня забрали в ЧК… только наш посол, если бы он не вмешался… – Она замолчала.

      Некоторое время молчал и Сорокин.

      – А потом?

      – Потом я переехала в Казань и даже была аккредитована при начальнике вашего Генерального штаба генерале Андогском…

      – А почему после октября вы не уехали куда-нибудь в Финляндию или хотя бы в Ригу?

      – Да как же можно было уехать? – Она всплеснула руками. – Я журналист, а это такое редкое событие, такая большая революция… и в Риге, и в Финляндии, кстати, было неспокойно… Мне надо было всё видеть!

      – А ваша редакция… там должны были понимать, что оставаться в России так опасно для вас.

      Элеонора улыбнулась:

      – Конечно, они понимали, но, наверное, я хороший журналист, только мне плохо давалось описание военных действий, поэтому ваш генерал мне очень помогал.

      – Андогский, – тихо промолвил Сорокин, он внимательно посмотрел на Элеонору и сказал: – Он где-то здесь!

      – Я знаю, – так же тихо промолвила мисс Боули. – Из Казани мы вместе с ним переехали в Омск, и я была аккредитована при вашем Верховном… но журналисту нельзя только ехать