Чей-то зов. Людмила Салагаева

не защищаясь от нападок.

      Как все в этом местечке, приютившемся в ложбине Салаирского кряжа, мыла золотишко на горной реке, чтобы прокормить бабушку, мать и сынишку. Работа сезонная, надо было обеспечить себя на долгую зиму. Препоручив сыночка домашним, она по двенадцать часов колдовала над своим решетом, вытанцовывая в холодной воде чечётку удачи – танец старателя. Руки и ноги болели, отваливалась спина, мучил вечный кашель, но в конце каждого дня малюсенькая кучка золотых крупинок на точнёхоньких весах золотоприёмной кассы сулила сытость завтрашнего дня. Это давало силу жить дальше.

      А как же! Ей предстояло встретить дядю Тимофея, полюбить его, родить троих сыновей, пережить самый разнообразный человеческий опыт. История взаимоотношений дяди Тимофея и Аси хранилась в моем сознании как непрорисованная картина. Когда очередная информация или событие находили место в этом полотне, я с любопытством принимала новую версию. К тому времени, когда мы отправились к ним в гости, мне было известно, что после госпиталя, где он залечивал трагическое ранение, полученное в Берлине, его командировали на работу в Дом отдыха в Салаире, где долечивались бывшие фронтовики.

      Налаженное хозяйство не требовало больших усилий, но новый директор истосковался по делу и выкладывался на полную катушку. Во всё вникал, не чурался показать при случае, что может работать не только головой, но и руками.

      Людям нравились энтузиазм, молодой задор руководителя, а больше всего привлекала возможность заработать. В те времена кабальные государственные займы лишали граждан страны живых денег – вместо них в конце месяца выдавали горсть облигаций, которые можно было выбросить.

      Народ перебивался с хлеба на воду. Новый директор нашел лазейку: отличать хорошо работающих натуральными продуктами. Все из кожи лезли только бы попасть в "продуктовый" список. Подсобное хозяйство с приходом нового директора стало просто пухнуть от приплода и прироста.

      Молока, мяса, курятины, яиц и корнеплодов не только с лихвой хватало и отдыхающим, и работающим, но в складах, под землей, и в амбарах уже закладывались на хранение излишки в виде солений, квашений, соленого сала, домашних колбас, даже окорока копчёные имелись. Всему велся строгий учет, на доске объявлений каждый месяц вывешивалось: сколько и чего произведено, и кому распределено.

      Люди из города, прослышав об изобилии, ежедневно с утра приходили просить работу. Однажды нужда привела и Асю. Первую встречу с ней дядя вспоминал с удовольствием.

      – Только поднял на нее глаза от бухгалтерских счёт – понял: это моя жена. Все поплыло передо мной и захотелось петь. И запел ведь. "Наш уголок я убрала цветами"… Фу ты чёрт, думаю, что же я делаю?

      А она смотрит как дети – всем лицом, белки голубоватые и ровный свет от неё, а взгляд, такой, знаете, полный внимания. И спрашивает:

      – Вы поёте на работе?

      – А что ж, говорю, не петь, если поётся.

      – А я посудомойкой наниматься пришла, возьмете?

      Схватил я стул, усадил гостью и стал