Чей-то зов. Людмила Салагаева

вынянчили и нам с Асей не докучали, хорошие люди, жалко, что рано ушли.

      Дети поели быстро и с наказом отца: "Далеко не убегайте, папка ваш сегодня выпимши, по хозяйству поможете", исчезли.

      Покончив с едой, взрослые вспоминали своё детство, восстанавливали канву жизни, проведённую в разлуке. Разговор становился всё громче и бессвязнее. По своему обыкновению подслушивать разговоры взрослых – такой у меня был возраст, я незаметно передвигалась по столовой, не упуская ничего, за что цеплялось моё любопытство, предчувствуя интересное.

      Дядя взял в руки спокойного маленького Коляшу и, обняв другой румяную Асю, немного пафосно попросил:

      – Полюбите мою жену, мою Беатриче, мою Лауру, мою Клеопатру…, – он остановился.

      – Марью Царевну, – подала я голос из-за печки.

      – Марью Царевну, – с благодарностью повторил дядя и продолжил:

      – Она Королева души моей, моя Пенелопа.

      – Кто? – подала голос мать и, видимо, вспомнив школьную программу, прыснула. – Может и вязала она шарфы, да не тебе! И повернулась к отцу.

      Дядя передал Коляшу Асе, ещё не понявшей вызова, но уловившей угрозу в голосе родственницы и потому приникшей к мужу, и тихо попросил:

      – Надежда, пойдем со мной."

      – А чего выходить, я все могу здесь сказать, заупрямилась мать.

      – А вот этого не надо, тебе нечего сказать. Он справился с застрявшей ногой и, подойдя к сестре, подставил ей согнутую руку. Она игнорировала жест и пошла рядом.

      Отец вежливо обратился к Асе:

      – Я… это… покурю?"

      – Курите здесь, окна нараспашку, – добро отозвалась она, и посадив на коврик в центр солнечного света Коляшу, медленно подбирая слова, заговорила:

      – Тимочка не любит смотреть назад, говорит, жить надо сегодня, только правильно. Он говорит… – Не найдя поддержки у отца, Ася посмотрела на меня как на подружку:

      – Он говорит, если жить правильно, о нас всегда позаботятся.

      – Кто? – не удержался отец.

      – Кто, кто? Он! – подсказала я весело.

      –Тебя не спрашивают, – стряхивая, куда попало пепел и, суетясь, отмахнулся отец, и в голосе его была растерянность.

      – Это Тот, кого мы не видим, но чувствуем, – уклонилась Ася от прямого ответа, и добавила:

      – Тимочка никому не позволяет меня обижать.

      – Мы с ним видим, что зла накопилось нынче очень много, и не хотим прибавлять его. Только подумать, сколько горя, боли и ненависти случилось на войне. Тима очень много пережил, он знает…

      Она помолчала, поправила прическу и доверительно продолжила:

      – Тимочка – поэт, а все поэты очень добрые, иначе стихи не складываются – удовлетворённо и твёрдо поставила она точку в разговоре.

      Брат и сестра вошли несколько напряжённые и мать, встретившись с вопрошающим взглядом отца, отозвалась:

      – Да кто ж знал, что тут такая любовь!

      – Теперь знаешь и другим расскажи, – подхватил дядя и, подняв ребенка с