Смерть во сне. Никита Божин

ничего не увидишь, но воздухом подышать полезно. Знаю, в городах народ и деньги платит, чтобы на природу глаза таращить. Готовы за право сидеть на веранде перед кустами, суммы повышенные вносить. А тут все даром. А главное – не хуже. Бери – не хочу.

      – Да я вот и не хочу. А заплатить, так мне это не сложно. Если надо – заплачу. Да и лучше заплачу.

      На том Илья оставил отца и вышел из комнаты. В этот раз он вдруг понял, что отец отчасти современный человек, несмотря на возраст, и вполне не дикий, несмотря на место жительства. А ведь не так давно несвойственно было при старении оставаться, что называется, в состоянии принимать реальность, идти почти в ногу со временем хотя бы на самом бытовом уровне, но его отец, кажется, идет, как может, пусть уже еле прибирая ноги, но не сдается. Сколько Илья знал отца, он никогда не терял интереса к жизни, все время пытался жить актуально, узнавать новое, интересоваться чем-то большим, чем еда и сон. Если спросить отца о новых технологиях, он мог рассказать о них и пять, и десять лет назад, как мог и сейчас. Да, он не следил за модой, не интересовался прогрессом в плане социального развития, но относительно всего, что касается техники, опережал в эрудированности своих ровесников. Отец мог бы рассчитывать на многое, живи он в другой стране, так решил сейчас Илья, и вот уже у сына проснулись некоторое дополнительное уважение к отцу, чуть больше, чем просто как родственник к родственнику. И тем не менее, все здесь как-то не так, и по-другому стать просто не сможет.

      Илья вышел во двор, чтобы проветриться, и заодно, заприметив новую беседку, с удовольствием в ней приютился, скрываясь от солнца и лишних взглядов под покровом еще не увядших вьющихся растений. Он мечтал, что сегодня больше не увидит соседей.

      Но посидеть спокойно в интернете не получилось, во-первых, Wi-Fi до беседки почти не доставал, да и мысли лезли в голову одна за другой. Ранний сентябрь напоминал ему день, когда он первый раз вернулся из института домой спустя всего две недели. Но и тогда он мысленно возвышался, думая, «я больше не часть города». Чувства эти теперь усилились многократно. Он приехал домой, и все казалось чужим, и он чужой, но никто не хочет этого признавать, все играют свои роли. Что ж, время все равно расставит все по местам, и признаваться будет не нужно.

      Один вопрос его тревожил: что делать сейчас? Как понять, умрет отец, или нет? Сказать семье, что ему срочно пора ехать – можно, но совесть это сделать не позволяла. Он понимал, что мать в любом случае будет настаивать, чтобы он остался, отец, кажется, готов умирать, да с другой стороны, может, в таком состоянии и протянет еще пару лет. Ждать его, что ли, здесь? А дома уже как будто тошно и тесно, пусть и размеры его в разы превосходят конурку Ильи. Поговорить бы с кем. Да не с кем. Стас только завтра появится. Впрочем, старший брат не эталон собеседника, но хоть что-то. Остается только Ира. Он решил поехать и с ней что-нибудь возвышенное хорошенько обсудить.

      Илья пошел в дом за ключами от машины и на пороге столкнулся с матерью, как раз уходившей от соседей.

      – Мам, вот зачем ты с соседями меня обсуждаешь? – довольно грубо спросил Илья.

      – Илюша, ну что ты