Группа Тревиля. Владимир Березин

говорил один литературный герой: «Не дрейфь, лейтенант, дальше будет ещё хуже».

* * *

      Атос отвёл меня к моей будущей норе.

      Это была комната в двухэтажном бараке-общежитии. Впрочем, в моей стране слово «барак» означало что-то ужасное: «скандалы, драки, карты и обман». То, что Атос назвал «бараком», был серебристый сборный дом с комнатами-капсулами, в каждой из которых была душевая кабина, унитаз, кровать и письменный стол.

      Дом был собран по стандартным чертежам ООНовского проекта, который был сделан не для Зоны, а для всех научных городков, раскиданных по миру. Такие же дома стояли где-то на Камчатке или в перуанском «Заповеднике аномалий» – с поправками на климат, разумеется.

      Дальше здесь были минные поля, а потом полоса охраны спецбатальона ООН. Эта конфигурация сохранялась и в ливийской пустыне, и в камбоджийских джунглях.

      Однако компоновка и набор удобств в домиках были примерно одинаковыми – и здесь, и где бы то ни было.

      Я принял душ и только решил хлопнуть виски, предусмотрительно принесённый Атосом, как в дверь постучали.

      На пороге стоял смутно знакомый мне человек.

      Ба! Это был очередной мой знакомый из прошлой жизни – Олег Мушкетин, по прозвищу Мушкет.

      Был он, кажется, уже с вискарём внутри, довольный как слон. Круглое его лицо растянулось в улыбке.

      Я помню, как мы с Мушкетиным разговаривали во время встречи однокурсников.

      Он пришёл уже навеселе, довольно бравый, и в несколько помятом пиджаке.

      «Бравый» – это было верное слово. И в своём блоге он вывесил фотографию себя, любимого, в камуфляже, в обнимку с ружьём. Кажется, он только что устроился на научную станцию близ Чернобыля, не на эту, а где-то на другой стороне. Потом, если верить блогу, он сменил их несколько.

      – Как интересно! Я впервые вгляделся в твою фотографию с хорошим разрешением, и понял, что это у тебя не автомат, а бутылка с пивом, – подначил его я.

      – Я бы попросил! Это не пиво, а коньяк. А MG-42 у меня под столом, как и всегда.

      – Ты вынь его оттуда. Во-первых, это не автомат, а пулемёт, а во-вторых – тогда понятно, отчего сам ты за столом не сидишь. Коли такая-то дура всё место занимает.

      – Я помню, как выглядит MG-42. И никогда бы не спутал его с автоматом, потому что машиненгевер – это не автомат ни разу, а вовсе даже пулемет.

      – А немецкие автоматы тех времен проходили под индексом MP, машиненпистоль…

      Мне всегда казалось, что мужчина не должен фотографироваться с оружием – если ему, конечно, не девятнадцать лет и его снимают на фоне воинского знамени части. Ну, или там он не занимается иллюстрированием собственной книги «Теория и практика стрельбы из пистолета». Но нашему доброму Мушкетончику я и это простил. Я понимал, что он в общем-то одинок, несмотря на каких-то вечно присутствовавших в его жизни красивых женщин, что его мотает по жизни как цветок в проруби.

      А теперь вот нашёл себя среди опасностей и ужаса.

      Итак, Мушкет улыбнулся и произнёс:

      – Здорово, братан! Добро пожаловать в наш маленький ад!

      И