Мальчик глотает Вселенную. Трент Далтон

молодой человек? – озадаченно спросил Титус.

      – Он не разговаривает, – сказал Лайл.

      – В каком смысле – не разговаривает?

      – Он не произнес ни слова с шести лет.

      – Он туповат? – спросил Титус.

      – Нет, не туповат. Остр, как бритва, на самом-то деле.

      – Он один из таких аутичных ребят, верно? Не может общаться, но может сказать мне, сколько песчинок в моих песочных часах?

      – Он абсолютно нормальный, – произнес я сердито.

      Титус развернулся на своем вращающемся стуле ко мне.

      – Я вижу, – сказал он, изучая мое лицо. – Так это ты главный говорун в семействе?

      – Я говорю, когда есть что-то, стоящее разговора, – ответил я.

      – Мудро сказано, – заметил Титус.

      Он потянулся ко мне.

      – Дай мне руку.

      Я протянул ему правую руку, и он обхватил ее своими мягкими старыми ладонями, такими мягкими, что казалось, они покрыты пищевой пленкой, которую мама хранила в третьем ящике книзу под кухонной раковиной.

      Он сильно сжал мою руку. Я посмотрел на Лайла, и тот кивнул ободряюще.

      – Ты боишься, – сказал Титус Броз.

      – Вовсе нет, – ответил я.

      – Боишься, я чувствую этот страх в твоем костном мозге.

      – В смысле – внутри костей?

      – Да, в твоем костном мозге, паренек. Ты со слабым стержнем. Твои кости крепкие, но пустые.

      Он кивнул на Августа.

      – Вот у этого Марселя Марсо[20] кости и крепкие, и налитые. Твой брат обладает силой, которой у тебя никогда не будет.

      Август кинул на меня самодовольный взгляд и понимающе улыбнулся.

      – Зато у меня сильные пальцы, – сказал я, показывая Августу оттопыренный средний палец.

      И тут я заметил человеческую руку, лежащую на металлической подставке на столе Титуса.

      – Это настоящая? – спросил я.

      Рука выглядела настоящей и ненастоящей одновременно. Отделенной от тела, с ладонью, сложенной в аккуратную чашу. Все пять пальцев казались сделанными из воска или обернутыми в пищевую пленку, как, по ощущению, у самого Титуса.

      – Да, настоящая, – сказал Титус. – Это рука шестидесятипятилетнего водителя автобуса по имени Эрни Хогг, который любезно пожертвовал свое тело Анатомическому театру студентов Квинслендского университета, чьи последние исследования по пластинации с наибольшим энтузиазмом спонсируются именно вашим покорным слугой.

      – Что такое – «пластинация»? – спросил я.

      – Это когда мы заменяем воду и жиры внутри конечности на определенные отверждаемые полимеры – на пластик – чтобы создать настоящую конечность, которую можно потрогать, изучить вблизи и воспроизвести, но мертвая донорская конечность больше не пахнет и не разлагается.

      – Дичь какая, – сказал я.

      Титус усмехнулся.

      – Нет, – возразил он со странным и пугающим удивлением в глазах. – Это будущее.

      На его столе

20

Марсель Марсо (Марсель Манжель, 1923–2007) – французский актер-мим, создатель парижской школы мимов.