Хроники Обсервера. Часть I. Город не от мира сего. Сергей Анатольевич Остапенко

до исполнения времени. Ножны хранят меч. Восемь светильников и двойка Амфор. Мудрость спешит преизобиловать, да голод стучится в дверь. Но извлечено остриё, и Баал восседает в долу меча, неизбежность собою являя. На левой заточенной грани горит Тофет, требуя свою жертву, а на правой – Маяк, давая надежду. Нет, не богатство блестит на лезвии, но святость и жертва. На острие же меча – сам Странник. И девиз его – отправляясь в путешествие, не забудь дорогу домой. Ох, девочка, тот, кого ты ждёшь, не зря на острие.

      – Занятно, – выдавила из себя Мария, про себя отметив, что услышанное – какая-то тарабарщина. – Звучит очень таинственно, но совершенно непонятно. И, самое обидное, я никого не жду. Наверное, путешественник – это я. Я хочу уехать отсюда.

      – Но ты никуда не уедешь, – с неожиданной сталью в голосе отрезала Радунея. – Не ты покинешь сей град, но к тебе несут волны Странника. Не отсюда твой суженый.

      – Допустим, – сказала Маша, пытаясь унять холодок, поднимающий на её коже волосок за волоском. – Но кто же он? И что такое Тофет? Это значит – мне конец?

      – Нельзя карты утомлять, – рассудительно произнесла гадалка. – Но, поскольку они сами взяли слово, может они и дадут тебе знать более чётко. Разложим «Волну».

      Её руки выполнили необходимые манипуляции, и из уст полился распевный речитатив:

      – Вот вниз идёт волна… Элисса там в пучине, и это ты сама. Вверх идёт волна. И вновь на гребне Странника являет нам она. Сокровища Офира провал волны даёт. Фаланга всеоружная, там где волна растёт. Десятка там Светильников, где море прогибается, и разрушенье Цура… Волною он смывается!

      Радунея отскочила от стола, перевернув стул, и стала совершать руками движения, словно обирая голову от паутины. Девушки бросились к ней, пытаясь поддержать, чтобы женщина не упала.

      – Ох, – почти простонала она, усаживаясь на услужливо поднятый стул. – Мне кажется, девочка, это я не тебе гадала.

      – В каком смысле? Вы меня пугаете.

      – Да мне самой не по себе. По-моему, девчата, лучше вам идти домой. Я не понимаю, что означает этот расклад… Он такой ёмкий и горячий. И что-то, что управляет картами, будто бы само внутри меня говорило.

      – И всё-таки, что же означает разрушение Цура? – допытывалась Василиса.

      – Я же говорю – не знаю. Но чувствую. Чувствую, что грядёт что-то великое и страшное. И вам лучше сидеть дома и в храм ходить.

      – Я думала, вы в нашего Бога не верите, – разочарованно проронила Василиса.

      – Напрасно. Ибо сказано в Писании – «и бесы веруют, и трепещут».

      Ведунья явно восстановила самообладание и улыбнулась им улыбкой, которую Маша определила как хищную. Девушки без лишних слов поднялись с мест и неловко попятились к выходу. Обуваясь, Мария заметила, что Радунея сидит над раскладом, обхватив руками голову, и раскачивается взад-вперёд. Зрелище было жутковатым, и подруги шмыгнули прочь из дома.

      Пришли в себя только когда дом гадалки давно скрылся за покачивающимися силуэтами голых деревьев. Лес, казалось,