Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Материалы архива Л. Леончини. Том 2. Анатолий Гейнцельман

влюбленная камса

      Кипит и блещет, как монисто,

      Как лунной пряжи полоса,

      И серебристая чуларка

      Фонтаном плещется вокруг,

      Но ни одна рыбачья барка

      Не простирает смертный круг.

      Зато, о Боже, снег крылатый,

      Вихрясь на миллионах крыл,

      Оставил синие палаты

      И всё подоблачье покрыл;

      Зато, о Боже, покрывало

      Легло на свежую лазурь

      И мерно в волнах колыхалось,

      Как незастывшая глазурь;

      Зато, о Боже, диадемы

      Ты обронил из чайных роз,

      Цветочной пылию Эдема

      Покрылся голубой наркоз!

      III

      Нет, не покрывало Божье

      И не блестки диадем,

      Не снежинки синю ложу

      Попадаются в ярем:

      То крылатой, хищной братьи

      Распростерлись тенета,

      То последнее объятье

      Пред потерей живота.

      Острокрылые могилки,

      Двухклинковый ятаган,

      Альционы, звонокрылки,

      Черноперистый баклан

      Завихрились, запрудили

      Бирюзовы небеса

      Бриллиантовою пылью,

      Как метелиц волоса.

      Сколько их! Считай-ка звезды,

      И червонный колосок,

      И усопших на погосте,

      И зыбящийся песок!

      Ах, с алчбою человечьей

      Альционы в серебро

      Погружаются по плечи,

      И священное нутро,

      Цель разбойничьих крылений,

      Цель, быть может, и всего,

      Туком дышащих мгновений

      Наполняется легко!

      IV

      Не подобен ли белым пиратам

      Необъятный Создателя мир,

      И не правит ли туком проклятым

      Мирозданье нелепейший пир,

      И не мне ли назначен символом

      Альбатрос, проглотивший кефаль,

      Что трепещет в кишечнике голом,

      Альбатрос, уносящийся вдаль;

      И не я ли в груди, как Везувий,

      Создают от тоски и огня;

      И не я ли в искривленном клюве

      Уношу золотое агня;

      И не я ли всю рать альционов,

      И сребристую в волнах камсу,

      И земных и забережных тронов

      Драгоценности в гроб унесу;

      И не я ли, как хищник вселенной,

      Поглощаю из края и в край

      И прошедший, и мир нерожденный,

      И крылатыми созданный рай,

      Поглощаю в грязи у дороги,

      Ненасытный, голодный всегда,

      Но уж насмерть усталые ноги

      Не расправит иллюзий узда!

      17–18 февраля

      Феодосия

      Верста придорожная

      Один, как верста придорожная,

      Стою я в краю гололедицы,

      Но жизнь мне постыла острожная

      И ласки седые метелицы,

      Но песнь надоела мне горькая

      Плетущихся мимо острожников,

      И жду не дождуся лишь зорьки я, —

      Забыл меня, бедного, Боженька!..

      Настанет весна, это знаю я,

      Приходит нередко