Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1. Анатолий Гейнцельман

наш плавный созерцала

      И непонятное шептала.

      Я полюбил ее, и вот,

      Когда окончен был полет,

      Назначенный мне как стрижу,

      Оставил синюю межу

      Понтийских я стремглав небес,

      Исполненных таких чудес,

      И бросился к ее ногам.

      Она склонилась и к устам

      Меня прижала, чтоб согреть,

      Потом к груди, но отогреть

      Меня ей всё ж не удалось!

      Сердечко снова не зажглось,

      И крылышки, потрепетав,

      Поникли навсегда, устав.

      Но дух умершего стрижа

      Как лезвие приник ножа

      К груди пречистой этой девы,

      К лежащему младенцу в чреве,

      И в сердце нерожденном вновь

      К полету синему любовь

      Свою безумную погреб.

      Мертвец восстал, открылся гроб,

      И я родился снова в мир.

      Но это был уже не пир,

      Какой справляет в небе стриж,

      А гибкий, мыслящий камыш,

      Преобразившийся в свирель,

      В сплетеньи слов познавший цель,

      Но это был уж крестный путь

      И творчества земного жуть.

      О них уж столько я писал,

      Что счет элегий потерял.

      Синяя стрела

      Я синяя стрела в лазури,

      Я странный, смелый иероглиф,

      Поднявшийся на крыльях бури,

      Столетий канувших лекиф.

      В гнилой я, правда, оболочке,

      Но этот мой земной двойник

      Лежит в нетесаном гробочке,

      Пока небесный я пикник

      Свершаю ласточкой стрельчатой,

      Пока пишу мистерий вязь,

      Еще словами не початых,

      С безбрежностью вступая в связь.

      Закат

      Небо как котел латунный,

      Как гигантский самовар!

      Золотые в небе струны,

      Синий на небе кошмар.

      Рая только вот не видно,

      Хоть и грезишь наяву,

      Ангелов святых не видно,

      Хоть и в Боге я живу.

      Там пространство, светогоды,

      Звездная без счету пыль,

      Тайны матери-природы,

      Степи лунные, ковыль.

      На латунном этом небе

      Олимпийских нет богов,

      Не снести оттуда Гебе

      Уж амврозии для слов.

      Ласточки там лишь, в гирлянды

      Невесомые свиясь,

      Плавно пляшут сарабанды,

      Устанавливая связь

      Мелодичную с безбрежным,

      И живешь опять на час

      В созерцаньи бесполезном,

      Словно Бог не только в нас.

      Понтийский этюд

      Пахнет тиной и гудроном,

      Пахнет липкою смолой.

      Чайка белая со стоном

      Звонко реет над волной.

      По камням зеленым крабы

      Тихо крадутся бочком,

      Слышен моря лепет слабый

      За песчаным бугорком.

      С матерщиной две рыбалки

      Собеседуют вблизи,

      Мажа черные, как галки,

      Плоскодонки на грязи.

      Грязные у них рубахи,

      Ноги – черные карги,

      Лица