Посох в цвету. Собрание стихотворений. Валериан Бородаевский

– и ждешь

      И слушаешь сердце, – забилось ли ровно;

      И тронешь дверную скобу и ко мне

      Опять повернешься и медлишь, мечтая

      О встречах давнишних, о милой весне,

      И крадет румянец вуаль голубая, —

      Я знаю: я нищий… И чем отплатить

      За чашу, где пенится горечь разлуки?

      Не этой ли позой: недвижно скрестить

      Тебя обнимавшие руки?

      VIII

      Прогулка

      И гуще кровь становится, и сердце,

      Больное сердце, привыкает к боли.

Ап. Григорьев

      Да, мы пройдем с тобой близ ветхого собора

      И стену обогнем, и тот же жидкий сквер

      Нас поманит иссохшими ветвями

      К скамье убогой, где когда-то мы

      Читали вензеля, слова – признанья

      Любовников давнишних… Уж они

      Те надписи забыли и затерли

      Телами грузными, вкушая отдых

      С детьми и няньками в закатный час.

      Под нами – Тускар. В голубых волнах,

      Как жимолости цвет, снесенный ветром,

      Тела людей отрадно розовеют —

      Бесстыдные, зовущие тела.

      Там, над водой часовенка и крест,

      Которому так жарко я молился;

      О чем – ты знаешь… Эти вечера,

      Когда луна нас мягко озаряла,

      Казалась ты далекой, как луна,

      Как метеор, низвергнутый на землю…

      Теперь все это – правда ведь – как сон?

      И, может быть, пора с холодным смехом

      Резнуть ножом усталую скамью

      И начертать горящие два сердца,

      Которые пронзил единый вертел,

      Протянутый лукавою судьбой?

      Ты видишь, там – веселые гуляки,

      Идут сюда… В нахохленном платочке

      Девица краснощекая… Нам нужно

      Скамейку уступить. Мечтать о жизни

      Они не будут, если должно жить!

      И отведем глаза, затем что опыт

      Неправо судит бренную любовь.

      IX

      Ты, дорассветной мечтою взволнована,

      Никнешь к стеклу утомленным челом.

      Белое небо, печально по-новому,

      Смотрится будто незрячим бельмом.

      С плеч заостренных платок опускается;

      Ночью греховной ты шепчешь упрек.

      Жадные красные губы сжимаются,

      Как на снегу оброненный цветок.

      К Царству Небесному сердце усталое,

      Уж не противится, тихо идет.

      Но и земное свое, запоздалое,

      Счастье, как крест, покоряясь, несет.

      X

      Солнце потоками крови горячей исходит.

      Солнцем зажженные, мы улыбаемся двое.

      Губы раскрылись, как рана, – и рану находят.

      Солнце великое, кто твою рану закроет?

      В древнем покое бесстрастья – кто прорубил тебя, злобный,

      Жизнь неизбывная, боль воспаленных зияний?

      Черные, милые очи, что тайне домирной подобны,

      Слезы роняют одни, но верны своей тайне…

      XI

      Двое

      С улыбкой детских губ, раскрашенных на диво,

      Он смело подбежит и, перед вами став,

      Окинет взглядом