Посох в цвету. Собрание стихотворений. Валериан Бородаевский

там, внизу – в мистическом тумане…

      Меж тем со стен, где бледных досок ряд

      Златят имен немые вереницы, —

      На буйный пир таинственно глядят

      Блестящие холодные гробницы.

      IV

      Дом дедов

      Сонет

      Ты не для жизни, нет, – для томной мелодрамы

      Построенный, стоишь, дощатый серый дом,

      Где стекла – в радугах, и покосились рамы

      С сердцами по углам, поросшими грибком.

      Здесь были до конца меланхоличны дамы…

      Как нежно клавесин журчал и пел о нем\

      Но франты ловкие ловили легче гаммы

      Записку жгучую с надушенным платком.

      И тонкий аромат красивого порока,

      Насквозь провеянный дыханьем злого рока,

      Струил трагический и пряный пустоцвет;

      И сколько шепотов носилось в темных залах,

      Когда оглядывал в раздумьи пистолет

      Вивер, развенчанный усмешкой губок алых!

      V

      Портрет в кабинете

      Сонет

      В шлафроке стеганом, над грудью утучненной

      Чубук подъемлет он как некий властный жезл;

      Десница ж мягкая с истомой полусонной

      Качает плавно кисть пурпурную у чресл.

      На блеклом бархате резных огромных кресл

      Как светел воск лица и череп обнаженный!

      А над челом кумир Киприды благосклонной

      Восставил друг искусств и судия ремесл.

      Припухлые глаза, не ведая печали,

      От дней медлительных лазурность потеряли, —

      Лишь тлеет искорка в хладеющей золе.

      Отец для поселян, а к девам пуще ласков,

      Он весь тут до конца. – Прибавьте на столе

      Том кожи палевой с тиснением: Херасков.

      VI

      Церковный староста

      Сонет

      Ты был простой и тихий человек

      И в сюртуке ходил ты длиннополом;

      Краснел как девушка, детей не сек

      И не блистал ни сметкой, ни глаголом.

      – Стань ктитором! – тебе однажды рек

      Сам протопоп. В молчании тяжелом

      Ты сгорбился, потупя пленку век,

      Зане ты был смиренным мукомолом.

      И двадцать лет по церкви ты бродил

      С тарелкой жестяной, покуда сил

      Хватало. Колокол, тобой отлитый,

      Так сладок в ночь, когда затихнет мир,

      Что для тебя, почивший под ракитой,

      Он, – верю, – слаще лучших райских лир.

      VII

      Приказчик

      Дорожкой полевой в потертом шарабане

      Ты не спеша трусишь… Луга еще в тумане;

      Но встал ты вовремя: ты правишь ремесло.

      Картуз, надвинутый на хмурое чело,

      В рубахе кубовой твой стан отяжелелый,

      Степная крепость мышц и шеи загорелой,

      В перчатке замшевой огромная рука

      И длинный жесткий ус, седеющий слегка,

      На грунте желтых нив и неба голубого, —

      Как много для меня храните вы родного!

      Лошадка круглая, не требуя вожжей,

      Бежит размеренно – ни тише, ни скорей.

      Ты должен осмотреть