Посох в цвету. Собрание стихотворений. Валериан Бородаевский

ночью, одинокая, иди.

      А увидишь если беса под кустом,

      Огради себя ты Стасовым крестом.

      Чуткой ночью замыкается кольцо,

      Чуткой ночью открывается лицо.

      Ах, не нужно бы, не нужно бы кольца,

      Все идти бы без оглядки, без конца!

      Чтоб тропинка да за горы поднялась,

      Через звездные узоры повелась…

      Зоркой ночью путь-дороженька ведет,

      Зоркой ночью глаз Лукавый не сомкнет…

      XVII

      Скиты

      Они горят еще – осколки древней Руси —

      В зубцах лесной глуши, в оправе сизых вод,

      Где в алый час зари, распятый Иисусе,

      Любовный голос Твой и плачет и зовет.

      Чуть из конца в конец неизречимый клекот

      Небесного Орла прорежет сонный бор

      И сосен мачтовых ответит струнный рокот

      И запоет в груди разбуженных озер;

      И, за свечой свеча, разверзнут очи храмы —

      Кругом у алтаря, как черный ряд столпов,

      Сойдутся иноки, торжественны и прямы,

      Сплетать живую сеть из верных тайне слов.

      Там старцы ветхие в священных гробах келий,

      Где дышит ладаном, и воском, и смолой,

      Уж видят кровь Твою, пролитую сквозь ели,

      И воздвигают крест иссохшею рукой.

      И в алый час зари, распятый Иисусе,

      Как голос Твой томит и манит и зовет

      Разрезать плен сердец – к осколкам древней Руси,

      К зубцам лесной глуши, к оправе сизых вод,

      К сиянью алтарей и чарованьям строгим

      Стихир таинственных, чтоб сетью властных слов

      Жемчужину любви привлечь к сердцам убогим

      Из царства розовых и рдяных облаков.

      XVIII

      Старцы

      Волы священные – Иосиф, Варсонофий, —

      Глубоко взрезали вы скитские поля.

      И белый – тих и благ, а сизый – тем суровей,

      Чем неподатливей заклеклая земля.

      На жесткий ваш ярем, два сопряженных брата,

      В лучистом трепете нисходит крестный знак;

      И с ликом огненным божественный Вожатый

      К отцовым пажитям ведет ваш мерный шаг.

      Две кельи связаны объятьем низких сводов,

      Две дружные сестры у нежно-алых врат;

      Их окна зрячие, презрев дрему и отдых,

      В седую мглу ночей без устали глядят…

      Глядят на дремный бор, что глуше все и старей,

      На перегиб тропы, завитой меж стволов,

      Где тихо шествуют Амвросий и Макарий

      Прозрачной радугой в лиловый сон снегов.

      XIX

      Икона

      Я не один, когда с таинственной иконы

      Предтеча Господа, Архангел окрыленный,

      Глазами дикого, пустынного орла

      Глядит, пронзительный и острый как стрела,

      И в согнутой руке, глася о грозном чуде,

      Подъемлет голову кровавую на блюде.

      Хладеют сумерки, и желтый вечер строг.

      Из скал зазубренных, опоры смуглых ног,

      Кривится тощий куст, а у корней, под древом,

      Секира брошена, отточенная Гневом,

      И