Посох в цвету. Собрание стихотворений. Валериан Бородаевский

зияя, —

      Пронзенная Десница всеблагая

      Коснулась глаз твоих, и дальний Граль

      Провидел ты и лобызал скрижаль,

      Еще горящую огнем Синая.

      А в час отдохновений и побед

      Вручал тебе свой циркуль Архимед,

      И дух живил предвечный Архитектор;

      Склонясь к листу, ты числил и чертил,

      Но под пером твоим малейший сектор

      О таинстве распятий говорил.

      4

      Сведенборг

      Едва теснины дольние расторг

      Твой жгучий глаз и в далях безымянных

      Витал, – скажи, избранный от избранных,

      Кто о тебе подъял последний торг?

      Кто, охмелевший бездной Сведенборг,

      Встречал тебя на скалах первозданных, —

      Денница ли с изгибом уст желанных,

      Сулящий в дар свой ледяной восторг?

      Как отвечал ты Князю искушений,

      Воздвигнутый горе, к иным кругам

      В обители лазоревых видений?

      Но голос твой, завещанный векам,

      Звучит темно и глухо о святыне,

      Как колокол, затопленный в пучине.

      5

      Калиостро

      Спеша из края в край в раскрашенной карете,

      Как кожу гибкий змей, меняя имена

      И жесты важные, – Маэстро и жена,

      Лоренца лживая, несутся к дальней мете.

      Великий Кофта ли в пурпуровом берете,

      Граф Феникс в бархате, – быть может, Сатана? —

      Он сыплет золотом и зельями, – она

      Глазами жгучими влечет в иные сети.

      И золото всех стран за райский Пентагон

      Рекой стекается и, нимбом окружен,

      Ты – чудо сам себе, волшебник Калиостро!

      Но, чу! рожок звенит… Толпа ливрейных слуг

      Снует бездельная… И мчит тебя, сам-друг,

      Карета шестерней, малеванная пестро.

      6

      Бальзак

      Огромный Оноре! плечом циклопа

      Покорно принял ты, как дар от муз,

      Седых камней неизреченный груз,

      Отторгнутых могуществом потопа.

      Ты храм воздвиг, – но дряхлая Европа

      Змеей бежит пророчественных уз:

      Богам из глины молится француз

      С позорным сладострастием холопа.

      До наших дней непонятый чудак,

      Как хороша твоих созданий свита:

      Ведун Ламберт и томный Растиньяк,

      И лик свирепый красного бандита!

      Но слаще всех, возвышенный Бальзак,

      Твой андрогин крылатый – Серафита.

      II

      Орлы

      Где будет труп, там соберутся орлы.

Матф. 24, 28; Луки 17, 37

      На бледный труп от льдистой мглы,

      С бесплодных гор, ширяя, канут

      Широковейные орлы

      И, веки приподняв, заглянут

      В безжизненный зрачок… И вот,

      Пророча воскресенье персти,

      Орел седой, ярясь, клюет

      Из окровавленных отверстий.

      Глаза, что в грозный день Суда,

      Восхищены от пасти орлей,

      Уж не померкнут никогда, —

      Скользят в ненасытимом горле.

      И ждут косматые орлы

      Обряда