Великие битвы великой страны. Сергей Петрович Алексеев

врезалось в самую гущу ядро.

      – Смелей, смелей, детушки! – подбадривает наступающих Пугачев. – Нам ли под пулями гнуться?! Нам ли шапки снимать?! На штурм! На слом! По-соколиному!

      Подбежали наступающие к валу, залегли за откос горы. Передохнули. Дали залп по защитникам. Поднялись в полный рост и с криком двинулись дальше.

      Бросился Пугачев в атаку, да с малыми силами. Поняли это оренбургские офицеры. Открыли городские ворота. Стал заходить солдатский отряд в тыл Пугачеву. А сверху, увидев подмогу, подняли такую пальбу, что даже вал содрогнулся.

      Ясно Пугачеву, что победы не будет.

      – Назад, назад отходи, детушки!

      Отхлынули пугачевцы. Отошли за Яик в безопасное место.

      Ненила всплеснула руками

      Всю эту ночь Гришатку пугали страшные сны.

      То вдруг явился генерал Рейнсдорп с трубкой в руке и снова бил Гришатку по темени. Потом появилась тетка Степанида. Она снова кричала: «Ваня, Ванечка!» – обнимала и прижимала к себе Гришатку. Затем неожиданно всплыл губитель Гришаткиного отца – офицер Гагарин.

      Гагарин не один, вместе с солдатами. Вскинули солдаты ружья, направили на Гришатку.

      «Пали!» – командует офицер.

      Гришатка вскрикнул, заметался во сне. Подошла Ненила.

      – Дитятко, дитятко, не жар ли с тобой? На бочок, на бочок повернись, дитятко.

      Мальчик успокоился, но вскоре началось все снова. Опять Рейнсдорп, опять Степанида, снова Гагарин. И вдруг – Пугачев:

      «Кто забижает Гришатку?»

      Исчезают Рейнсдорп и Гагарин. Остается одна Степанида. Смотрит мальчик, а то вовсе не Степанида, а Гришаткина мать.

      «Царь наш, заступник!» – бросается женщина к Пугачеву.

      «Не царь он, не царь, – кричит Гришатка, – а простой казак Пугачев Емельян Иванович!»

      Лицо Гришаткиной матери становится строгим, смотрит она на сына укоряющим взглядом.

      «Царь он, царь он, Гришатка!»

      И вдруг врывается голос Хлопуши:

      «Царь он народный! Вождь и заступник!»

      И снова голос Гришаткиной матери:

      «Вождь и заступник!»

      Гришатка проснулся. Стоит у постели Ненила.

      – Дитятко, я кашу тебе приготовила.

      Вскочил Гришатка:

      – Тетка Ненила, а где… где царь-батюшка наш?

      – Уехал, уехал, Гришатка, Оренбург с казаками уехал брать.

      В это время на кухню к Нениле ввалился еще по первой встрече знакомый Гришатке казак, тот высоченный, с серьгой в оттопыренном ухе.

      – Сей минут из-под Оренбурга. Ух и сеча! Ух и сеча! Сам царь-батюшка водил казаков и башкирцев на приступ. Людишек много, оружия мало у нас. Неосторожен царь-государь. В самое пекло лезет. Ты, Ненила, догляд ай за Гришаткой, наказал император.

      – Ох, ох! – вздыхала Ненила. – Тут-то догляжу. Как они там, родные?

      Принялась Ненила угощать казака варевом. А Гришатка незаметно полушубок на плечи, пистолет из-под подушки за пояс и на улицу – шмыг. Подбежал он к коню, на котором прискакал казак из-под Оренбурга. Ногу в стремя, на спину – скок, пятками в лошадиное брюхо – трогай!

      Взвился