Великие битвы великой страны. Сергей Петрович Алексеев

генерал Гришатку с опахалом в руках недалеко от парадного входа. Пусть, думает, когда входят гости, смотрят они на этакое чудо, смотрят и ему, Рейнсдорпу, завидуют.

      Приходят гости, смотрят, завидуют.

      – Это есть Ганнибал, – объясняет губернатор каждому. – Из Африки он есть привезенный. Большая сумма гельд на него трачен.

      Все шло хорошо.

      Но вот какая-то дама, увидев необычного мальчика, всплеснула руками:

      – Ай, какой чудный! Ай, какой милый! Ай, какой черный! Как тебя звать?

      Растерялся Гришатка.

      – Гришатка я, Соколов, – брякнул.

      Подивилась дама, протянула к Гришатке руку, взяла пальцем за подбородок.

      На пальце осталась сажа.

      Ойкнула от неожиданности дама, а затем рассмеялась. Подняла она палец высоко вверх, хохочет и всем показывает.

      Сконфузился генерал Рейнсдорп, покраснел, однако тут же нашелся:

      – Дорогой господа, я вас сделал веселый шутка. Шутка. Веселый шутка. Ха-ха!

      – Ха-ха! – дружно ответили гости.

      Кончился званый прием. Разъехались гости.

      Кликнул барин Гришатку.

      – Зачем ты есть паршивый свой рожа ей подставлял? А?! Как ты посмел Гришайтка сказать. А? Кобильин! Кобильин!

      И снова Гришатку тащат на кухню. Снова Кобыл ин всыпает ему плетей.

      Великий гипнотизер

      Побывал как-то Рейнсдорп в Петербурге. Повидал там гипнотизера. Насмотрелся, как тот людей усыпляет, как в человеческое тело иглы стальные вкалывает.

      Вернулся генерал в Оренбург, вызвал Гришатку.

      – Я есть великий гипнотизер, – заявил. Усадил он Гришатку на стул. – Спи, спи, спи, – шепчет.

      Не хочется вовсе Гришатке спать. Да что делать! Прикидывается, что засыпает.

      Доволен губернатор – дело идет. Вот он какой ловкий гипнотизер.

      Взялся за иглы. Кольнет. Не выдержит, вскрикнет Гришатка.

      – Не ври, не ври. Не болит, – покрикивает генерал. И снова иглами тычет.

      Намучился, настрадался Гришатка. Возвратился к себе в каморку. Тело от уколов мозжит. Голова кружится.

      Шел Гришатка и вдруг увидел деда Кобылина. Заблестели озорством глаза у мальчишки. Побежал он назад к генералу.

      – Ваше сиятельство, а старика Кобылина вы сможете усыпить?

      – Что? Кобылина? Могу и Кобылина.

      Позвали к генералу Кобылина. Усадил он деда на стул.

      – Спи, спи, – шепчет.

      Исполняет старик барскую волю, делает вид, что засыпает.

      – Гут, гут, – произносит Рейнсдорп. Потирает от удовольствия руки. Взялся за иглы.

      Увидел старик иглы – взор помутился.

      Нацелился генерал, воткнул в дедово тело одну иглу, приготовил вторую.

      – А-ай! – заорал старик. – Батюшка, Иван Андреевич, не губите.

      – Ты что, ты что, – затопал ногой генерал. – Не болит, не болит. Я есть великий гипнотизер.

      – Болит, ваше сиятельство! – кричит Кобылин. Рухнул на пол, ловит барскую руку, целует.

      Сплюнул генерал от досады, отпустил старика Кобылина.

      – Ox, – вздыхал Кобылин,