Почти как люди. Иван Михайлович Ренанский

знаю. Слухи, конечно, ходили разные, но кто, скажите, верит оркестровым слухам? Стоит тебе уйти с работы вместе с какой-нибудь миленькой коллегой, проводить ее до остановки, или, не дай бог, выпить с ней кофе, как на следующий же день всем будет известна точная дата вашей свадьбы, и, к тому же, свадьбы по залету.

      Но факт есть факт – уже третий день мы репетируем с итальянцем программу, которую повезем в столицу на какой-то невероятно престижный фестиваль оркестров. Выезд сегодня. Степень готовности программы – на удивление приличная.

      Чиполлино, перегнувшись через дирижерский пульт, продолжает что-то воодушевленно вещать по-английски – это наше руководство похвасталось, что оркестранты, не желая уступать своим европейским коллегам, владеют языком просвещенного Запада в совершенстве. Ну и, конечно, сэкономили на переводчике.

      – Ничего не понимаю, что он там лапочет,– шепотом пожаловался я Полпальцу, сидящему рядом.

      – А какая тебе разница, малый?– искренне удивился Полпальца,– бери в руки карандаш, и делай коня.

      – Это как?

      – Да вот так.

      И Полпальца принялся энергично кивать.

      – А ещё делай вид, типа отмечаешь в нотах что-то. Успех гарантирован!

      Действительно, большая часть оркестра добросовестно и с самым серьезным видом делала коня, доставляя итальянцу искреннюю радость от полного взаимопонимания с коллективом. А что нам, жалко что ли?

      – Вообще, малый, язык учить надо. Книжки, там, читай всякие, фильмы на английском смотри…

      – Да я и смотрю.

      – И что?

      – Ничего,– честно признался я,– даже на сюжете сосредоточиться не могу. Сижу, смотрю, а в голове только одна мысль – какой же я дофига умный и прогрессивный, раз фильмы на английском смотрю!

      Полпальца хрюкнул, подавив смех, и, поймав на себе удивленный взгляд дирижера, принялся делать коня с удвоенным рвением.

      Позже, собравшись на курилке после репетиции и обсудив тесным кругом перспективы гастролей в столицу, мы перемыли итальянцу все кости, а перемыв, заговорили о насущном.

      – Вчера к одной даме на день рождения заглянул,– горестно вздыхая, рассказывал Толик,– большие планы на нее имел, между прочим.

      – И что?

      – Что-что? Напился, как дурак, и пришла моя очередь тост толкать. Ну, я и толкнул. Анечка, солнышко, говорю,

      с днём рождения! Ты такой добрый, такой светлый, и вообще очень хороший человечек! А хорошие люди, они ведь долго не живут. Поэтому каждый прожитый тобой год – это победа над естественным ходом жизни!

      – И?

      – Обиделась,– Толик презрительно цыкнул языком,– а что, спрашивается, я такого сказал?

      – У меня тоже недавно было,– поделился Полпальца,– пришел в бар выпить, а там группа какая-то молодежная концерт даёт. И подсаживается ко мне баба – прям то, что надо. Титьки- во! Жопа- во! Разговорились мы с ней. Музыка эта, говорю, говно собачье.