Блудный сын. Генрих Генрихович Кранц

комплимент.

      –Да-да… – забормотал иностранец. – Я был импотент… На протяжении нескольких лет я был импотент… Полный импотент, безнадежный… Лучшие клиники Амстердама отказались от попыток меня вылечить… – он покачал головой.

      В помещение «Блудного сына» потянуло амстердамской сыростью. Грустные врачи-голландцы, похожие на стариков с полотен Рембрандта, печально качали головами. Они понимали, что такое импотенция. Судя по всему, это прекрасно понимал и шеф.

      А Гарнопук и Зелинский ехидно улыбались. Шеф, обычно суровый, как скала, смотрел на Ван Книпа сочувственно…

      – А теперь я здоров. Абсолютно… – голландец счастливо засмеялся. – Более того, признаюсь честно, – иностранец понизил голос до шепота, – с того дня я испытываю непреодолимое желание…Ежедневное, как в молодости. Это такое счастье.

      Он с улыбкой смотрел на детективов. Шеф прокашлялся. Сочувствие тенью пробежало по лицу и скрылось в густом лесу зачесанных назад волос.

      – Я не понимаю, в чем проблема? – спросил шеф.

      Голландец засуетился.

      – О, простите меня. Я слишком волнуюсь. – В его голосе зазвучали торжественные нотки. – Я бы хотел, чтобы вы помогли мне разыскать женщину, которая меня исцелила…

      Шеф с недоумением смотрел на Ван Книпа.

      – Не понимаю… Женщина, которая была с вами близка, сотрудница вашей фирмы?

      – Да… – кивнул головою Ван Книп. – Одна из шестерых…

      Гарнопук и Зелинский радостно заулыбались, шеф задумчиво почесал щеку, голландец нахмурился.

      – Понимаете, я не видел ее лица… Было темно… Очень темно… – начал объяснять голландец.

      – Но вы же ее… шеф запнулся, – ощупывали? Ну, во время

      этого… В момент близости? – он с трудом сформулировал вопрос.

      Голландец покачал головой.

      – К сожалению, нет… Не успел. Единственное, что я сделал -

      это положил руки на ее бедра… И все.

      Зелинский и Гарнопук переглянулись.

      – Ну и какие у нее были бедра? – с живым интересом спросил

      Гарнопук.

      Ван Книп закатил глаза к потолку.

      – О… Божественные… Они напомнили мне холмы и взгорья моего любимо-

      го Брейгеля… Такие же покатые, нежные, с атласной кожей…

      – А нельзя ли поконкретней? – угрюмо посмотрел на него шеф.

      –Полные или худые?

      Голландец пожал плечами.

      – Трудно сказать. Я не помню форму, я помню ощущение… Это

      похоже на то, как гладишь воду. Или воздух над полем с цветущими

      тюльпанами…

      Шеф мрачно посмотрел на подчиненных. Гарнопук расценил его

      взгляд, как разрешение взять инициативу на себя.

      – Мы правильно поняли – эта женщина одна из ваших подчиненных? Так?

      – О, да… – кивнул голландец.

      – И вы не можете ее опознать? Даже после близости? Так?

      –Да! – согласился голландец.

      – Никаких примет вы сообщить не можете? Так? Даже бедра вашей спасительницы вы описываете