Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011. Владимир Бойков

привезут коробку с прахом

      из фараоновых гробниц

      и скажут с хохотком и страхом,

      что пылу древних нет границ.

           Не позавидуйте счастливцам

      и гляньте под ноги себе:

      приют здесь вечный стольким лицам,

      пылившим в мировой судьбе!

Новосибирск. Джамбул. 1960–1964

      Сказки

      Колдовство

           О, зори озерьи —

      рыбьи отплески!

           А во лазори

      глыбы-облаки.

           Око опрокинь

      на берегинь:

      ой, озоровать —

      во озеро звать!

           К берегу греби,

      бери грибы.

           Росу вороши,

      грозу ворожи.

           Дождаться дождецу,

      политься по лицу —

      заберется бусым

      к березам босым.

           Просьба вымолвлена —

      проса ль вымолено?

           На озерную гладь

      летят зерна, глядь!

           То ж скупой

      дождь слепой.

           Солнце вьется,

      лучится, как луковица!

           Тсс!..

           Зовется,

      кричится, аукается…

           Напрягают пичуги

      связки,

           и сбегают испуги

      в сказки!

      Комната

           Я заболел, и мир весь

      свернулся в комнату:

      в шкафу вздыхали вещи,

      на полотенце пела птица,

      и свесил уши телефон.

           Здесь всех времен хватало:

      два фикуса хранили лето,

      ковер, как осень, был цветист,

      зима ж царила всюду —

      среди побелки стен

      сугроб моей постели,

      лед зеркала и в нем

      мир вмерзших отражений.

           Окна прямоугольник

      являл мне то весну,

      то ночь кромешную.

           Но мне – зачем, не знаю —

      не доставало звезд.

      Таинство

      Т. Янушевич

           Огонь плясал свой ритуальный танец

      на красных сучьях, красные березы

      вокруг, и двое краснолицых молча

      глядели друг на друга сквозь огонь.

           На косогоре танцевало пламя,

      и воздымала осень свой огонь,

      и двое тех, что высоко безмолвны,

      на двух кострах – горячем и холодном —

      два клятвенных сосуда обжигали

      для трех заветных и негласных слов.

           Зола давно травою поросла

      на том высоком и веселом косогоре,

      но осень продолжает клятвам верить

      и жжет костры, которые не пляшут,

      и из сосудов просятся слова.

      У самого Обского моря

      «Надоело мне, надоело…»

           Надоело мне, надоело

      на постели отлеживать тело.

           На дороги, пожалуй, выйду,

      а дороги куда-нибудь выведут.

           А на улице ночь как ночь

      и порывисто нежный дождь.

           Я иду по центральной улице,

      по-щенячьи ветер балуется.

           – Ну, отстань,