Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011. Владимир Бойков

по камушку, там по зернышку.

           Перепало, знать, и воробышку,

      и воробушку, и зверенышку.

           За короткое лето севера

      что поспеет с того подзола-то —

      будет краше узора-серебра

      и дороже червонного золота.

           Как засвищет вьюга-соловушка,

      буду рад я не пышным оладушкам —

      на подушке твоя головушка,

      на плече моем будет рядышком.

      Похороны

           Мухи таракана

      хоронили,

      вшестером несли,

      да уронили!

           Таракан ушиб

      три колена:

      – Чтоб на вас на мух

      да холера,

      чтобы руки-ноги

      отсохли!..

           С перепугу мухи

      подохли.

           Таракан сидит,

      слезы ронит:

      – Кто теперь меня

      похоронит?!

      Яблоко

           Блюдце голубое,

      яйцо золотое,

      серебряное сито.

           Белою росою,

      розовой зарею

      яблоко умыто.

           Это на родины,

      это на крестины,

      это на венчание,

      это на прощание.

Новосибирск..1966–1970

      Зимние тетради

      I. Посещения

      Юрию Кононенко

      Всю ту морозную, снежную и ветреную зиму я обитал у тебя в мастерской.

      Будни занимала служба, а досуги коротались как придется.

      В гостях бывали редко. Иногда нас посещали друзья и женщины, но чаще – грезы.

      Живые подробности той поры стали забываться, но стихи остались, и вот некоторые – тебе и другим на память.

      Слух напрягается

      в непроглядности

      вьюг и ночей.

           Взять скворечницу бы что ли

      смастерить?

           Сквозь вьюжный чад

      кто пойдет по доброй воле

      в гости!?

           Ходики стучат,

      да порой кукушка дверцу

      открывает – огласить

      получасье: все хоть сердцу

      веселее колесить!

           Пой же, время!

           Пусть надтреснут

      бой, одышливы мехи!

           Может быть, еще воскреснут,

      отогреются стихи!

           В самый час на плитке жаркой

      чайник ожил и запел,

      в самый раз весь круг заваркой

      обнести бы, да успел

      спохватиться: разве ж гости

      припозднятся по такой

      непогоде!..

           Есть хоть гвозди,

      слава Богу, в мастерской.

      Вон в роще заиндевелой

      ветка оголенная

      закачалась.

           День-деньской перед глазами

      хладнокаменный январь.

           На сугробе гребнем замер

      вьюг стремительный словарь.

           Я бы зиму-зимски пропил —

      отлегло бы и с концом!

           Но в окне девичий профиль

      вспыхнул белым изразцом.

           От какого наважденья

      воплотилось на стекло

      отпечатком сновиденья

      мимолетное тепло?

           Невозможный