Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011. Владимир Бойков

с ума!

           Пусть слезы просятся к лицу —

      нам не к лицу!

           Мы в человеческом лесу,

      как на плацу.

           Все так же мне верней зеркал

      твои глаза,

      а то, что рвется с языка, —

      замнет вокзал.

           Разлука страшная беда,

      но горший страх —

      вдруг стать чужими навсегда

      в двух, трех шагах!

           Слетит с руки руки тепло,

      как ни держи.

           Да будет памяти светло

      всю ночь, всю жизнь…

      «Изволит августейший август…»

           Изволит августейший август

      подзолотить густейших трав вкус

      и, мед даруя, повторять:

      – Я не намерен умирать!

           И ливень лихо накренится

      и станет, рухнув на грибницы,

      громовым рокотом играть:

      – Я не намерен умирать!

           Усталый день, клонясь к закату,

      даст разгадать свою загадку —

      несчетна ликов его рать:

      – Я не намерен умирать!

           Весь в зернах звезд вселенский купол,

      давно бы черт все это схрупал,

      да не дано к рукам прибрать:

      – Я не намерен умирать!

           Не слишком я в себе уверен,

      по крайней мере я намерен

      хотя бы мигу подыграть:

      – Я не намерен умирать!

      Деревенская ночь

           Тропа в туманные пещеры.

      и чистый месяц высоко.

           Здесь рай бессмертного Кащея:

      бурьян, крапива, частокол.

           Туман прикрыл ручей и крыши,

      и звездам в нем не утонуть,

      лишь искры их слегка колышет,

      когда приходится вздохнуть.

           Пасутся лошади на склоне,

      роняя колокольцев звон.

           В моей пустейшей из бессонниц

      счастливый воплотился сон.

      «От жизни и любви счастливой…»

      Проснулся и не мог понять: снилось ли

      Чжоу, что он – бабочка, или бабочке

      снится, что она – Чжоу"

(Чжуанцзы)

           От жизни и любви счастливой

      безумцем стал я в сновиденьях:

      цветущие исчезли сливы

      в пустых смятениях осенних.

           Похоже, и тому безумью

      сны полагались протоколом,

      где от садов, шумящих шумью,

      хватало счастья мне и пчелам.

           Еще не отошел от сна и

      увидел снова в сон я двери…

           Теперь, наверное, не знаю,

      в которой пребываю сфере.

      «Уже душа отчаянным…»

           Уже душа отчаянным

      продута сквозняком,

      и неотступным таяньем

      набух сердечный ком,

      и долго не уменьшиться

      ему и все болеть —

      еще не меньше месяца

      снегам в логах белеть,

      и кажется, не так ли мне

      судьба прервет полет,

      как вспыхивает каплями

      под стоком стылый лед!

      «Сквозь изгородь и садик…»

           Сквозь