Коронованный рыцарь. Николай Гейнце

баритоном.

      – Так точно, ваше благородие, шестой дом вправо, как сказывал бутарь… Карповичев… – отвечал ямщик, слезая с козел и обеими руками в кожаных рукавицах ударяя себя по полушубку… – Ну и морозец… злыня… – добавил он как бы про себя.

      Седок тоже вылез из кибитки и остановился в недоумении; видно было, что он не знает, куда ему идти, что он в первый раз очутился в этой улице Петербурга.

      Это отразилось на всей его фигуре, имевшей вид вопросительного знака.

      – Да вот поспрошайте, ваше благородие, господина офицера… Может, они еще доподлиннее знают…

      Из ворот дома действительно выходил армейский офицер.

      – Позвольте обеспокоить вас вопросом, – обратился к нему приезжий.

      – Что прикажете?

      – Это дом Карповичева?

      – Этот самый.

      – А не известно ли вам, где тут проживает отставной гвардии полковник Иван Сергеевич Дмитревский?..

      – Квартира почтеннейшего Ивана Сергеевича, – отвечал офицер, – находится во дворе, первое крыльцо направо, во втором этаже.

      Офицер поклонился и пошел своей дорогой.

      Приезжий бросил ему вдогонку: «Благодарю покорно»! – и, сунув в руку ямщика какую-то ассигнацию, захватил из кибитки небольшой дорожный мешок и быстро вошел в ворота.

      Ямщик расправил ассигнацию, оказавшуюся пятирублевой, снял шапку, видимо, по привычке, хотя давшего ему бумажку уже не было на улице, сунул ассигнацию за пазуху, потом еще раза два ударил себя по полам полушубка, сплюнул в сторону и, взобравшись на облучок, крикнул:

      – Ну, желанные!

      Лошади повернули назад и шагом отъехали от ворот дома, под которыми скрылся приезжий.

      Поднявшись во второй этаж, приезжий дернул за звонок парадной двери.

      Степенный камердинер, одетый в платье военного покроя, отворил ему дверь.

      – Дядя дома, Петрович?

      – Никак нет-с… Пожалуйте, – засуетился слуга и взял дорожный мешок приезжего.

      – Так рано, и уже не дома… Я слыхал, у вас тут, в Питере, спят до обеда.

      – Было, Виктор Павлович… было-с… только теперь все прошло и быльем поросло… Сам государь с пяти часов вставать изволит, ну, за ним, знамо дело, и все господа.

      – Но ведь дядя не служит.

      – Никак нет-с, в отставке…

      – Так куда же он в такую рань?

      Задавая эти вопросы, молодой человек с помощью камердинера разоблачился и вошел в залу, а затем в кабинет.

      Квартира состояла из нескольких комнат, убранных с комфортом; от каждой вещи дышало достатком ее хозяина.

      – И какой же вы, Виктор Павлович, красавец стали – просто загляденье, – искренним тоном заметил камердинер.

      Молодой человек вспыхнул от этого комплимента.

      – Чем же?

      – Как чем же; да всем взяли – и ростом, и дородством, и лицом, и станом…

      Краска смущения сменилась довольной улыбкой на губах приезжего, над которыми виднелась темная, видимо, несколько дней не бритая полоса щетинистых усов.

      Петрович был прав.

      Виктор