Как Бог съел что-то не то. Джудит Керр

взаперти. Вдруг Анне пришла в голову идея:

      – Может быть, нам пойти в зоопарк?

      – И правда! – ответил папа.

      Он заметно повеселел после того, как Уинстон Черчилль стал премьер-министром. Папа считал Черчилля единственным человеком, который правильно понимает ситуацию. Мама беспокоилась, что им придется потратить на зоопарк деньги. Но потом признала, что устоять против солнца невозможно. Так что они решили позволить себе расточительность и отправились на прогулку.

      Это был необычный день. Анна тысячу лет не была в зоопарке. Песочно-желтые и ярко-оранжевые с черными полосками тигры – будто кто-то вылил на них сверху краску; павлины с невероятными расписными хвостами; обезьяны с грустными глазами в элегантных бежевых шубках – Анна смотрела на них так, словно никогда раньше не видела, и не могла наглядеться. А жирафы! Как можно было придумать такое чудо!

      И все это время Анна старалась уговорить себя, какую-то часть своего мозга, не думать о карте в воскресных газетах, о том нацистском ужасе, который просачивался из Германии в другие части Европы, до сих пор считавшиеся безопасными.

      Они гуляли по зоопарку почти до вечера. Впечатления настолько переполняли Анну, что ей уже больше не требовалось специальных усилий, чтобы не думать о войне. Как будто долгие часы, проведенные на солнце, что-то изменили, и все уже не казалось таким безнадежным. У мамы и папы тоже на душе полегчало. Папа обнаружил в павильоне мелких кошачьих кота, который, по его словам, был ну вылитый Геббельс. И всю дорогу домой в автобусе папа придумывал, с какой речью этот зверек мог бы обратиться к своим сородичам в Германии и как учил бы их следить, чтобы евреи носили специальные значки. Анна и мама смеялись этим папиным выдумкам. И в гостиницу они прибыли приятно уставшими, как будто съездили куда-то на курорт.

      После залитой солнцем улицы гостиничный холл показался темным. И Анне потребовалось несколько мгновений, чтобы разглядеть портье, сидевшего за столом.

      – Вам звонили из Кембриджа, – сказал портье.

      Анна удивилась, что Макс решил позвонить. Обычно он писал письма…

      Кто-то оставил на столе газету. Папа помедлил немного, прежде чем ее развернуть.

      – В этой газете ничего нет, – сказал портье, наблюдавший за папой. – Но все плохо. Я слышал по радио.

      – Что случилось? – спросил папа.

      Портье, робкий человек с редкими волосами, уложенными на лысине аккуратными полосами, передернул плечами:

      – Да то самое. Захватили Голландию. Нацисты теперь везде. Датская королевская семья бежала в Англию.

      – Быстро, – заметил папа, и чувство, что они съездили отдохнуть, тут же исчезло, как будто его и не было.

      Опять зазвонил телефон. Портье снял трубку и позвал Анну:

      – Это вам звонят – из Кембриджа.

      Анна бросилась в телефонную кабинку и схватила трубку:

      – Макс?

      Но это был не Макс. Это звонил Джордж.

      – Тут произошла какая-то