Как Бог съел что-то не то. Джудит Керр

но нам придется отказаться от дома.

      Пальцы Анны перестали скакать по колену, и она посмотрела прямо на миссис Бартоломью.

      – Что ты будешь делать? – спросила та.

      «Это ее тревожит. Как трогательно…» – подумала Анна.

      – Не беспокойтесь об этом. Я перееду жить к родителям.

      – Но смогут ли они это потянуть? – уточнила мисс Бартоломью.

      – Конечно. Кроме того, я надеюсь скоро найти работу.

      – О господи, как же мне все это неприятно, – и миссис Бартоломью сняла телефонную трубку, чтобы позвонить маме Анны.

      В состоянии возбуждения мама всегда начинала кричать. К тому же Анна понимала: мама, услышав звонок, сразу подумает, что ей звонят по поводу Макса. И все же в глубине души Анна надеялась, что на новости миссис Бартоломью мама не будет реагировать слишком громко и осуждающе.

      – Как я понимаю, Анна больше не сможет жить в вашем доме?! – кричала мама, и ее искаженный от возбуждения голос в телефонной трубке долетал даже до Анны, которая сидела в другом конце комнаты.

      Анна, так же как и мама, знала, что у них нет денег платить еще за один номер в гостинице. Но какой смысл кричать из-за этого на миссис Бартоломью? Миссис Бартоломью ничего не могла с этим поделать. Мама, по крайней мере, должна была пожелать миссис Бартоломью удачной поездки, думала Анна, и ее пальцы прыгали на коленке: «У-дач-най па-ест-ки…»

* * *

      Бартоломью начали паковать вещи. Стопка вещей, отложенных для Анны (из тех, что не понадобятся Джуди и Джинни в Америке), все росла и росла. Анна сама отвозила вещи в «Континенталь» на метро (чтобы сэкономить на такси), по несколько вещей за раз.

      Мама пересчитала все их деньги, включая те, что остались от папиного гонорара за листовки, и те, которые ей удалось сэкономить из ее скудного еженедельного заработка. Этого хватало, чтобы оплатить проживание Анны в гостинице в течение трех недель. А там видно будет. Заглядывать слишком далеко не имело смысла. В то же время не стоило тратить ни одного пенса сверх необходимого. И Анна надеялась, что Бартоломью разрешат ей жить с ними до последнего момента.

      – Конечно, конечно, – заверила ее миссис Бартоломью. – Мы будем только рады.

      Но по мере того как сборы продолжались и все больше привычных вещей исчезало в чемоданах, пребывание Анны в доме Бартоломью выглядело все более странным. Джуди и Джинни по-прежнему играли в теннис и болтали, сидя на солнышке. Но их теперь занимали перспективы переезда в Америку, и иногда казалось, что они уже далеко отсюда. Когда день отъезда наступил, никто не знал, что сказать на прощание.

      Они стояли перед домом на Кампдет-Хилл-сквер и смотрели друг на друга.

      – Обещай, что будешь писать, – говорила Джинни.

      – Не попади под бомбы! – добавила Джуди.

      – Увидимся… – сказала миссис Бартоломью и тут же, смутившись, исправилась: – Удачи!

      Она обняла Анну, пробормотала:

      – Береги себя, – и быстро села в такси, прижимая к глазам носовой платок.

      Такси