Блаженство кротких. Валерий Петрович Туманов

стеклом машины шумно бежал проспект.

      – А Муратов этот, рапорт не напишет? – после молчания спросил Можайский, на щеках которого оставался нездоровый румянец.

      – Палыч? Нет, ему не резон. До пенсии пара месяцев, а если копнут, то и он под раздачу попадёт.

      – Кто ещё знает? Сказал кому?

      – Нет.

      – Ты пока не торопись. Пятно на весь отдел ляжет. Не отмоемся. Дождёмся этого подонка… Я сам с ним разберусь… И сам разрулю с начальством, – и снова сорвался на ругань, – … твою мать! Только работать начали.

      Он замолчал, разглядывая в окно сырой асфальт. Затем уставился на Сергея пробирающим взглядом.

      – Тебя Мостовой ни о чём не допытывал? Не выведывал что-нибудь мимо меня?

      – Нет, – растерянно ответил Ерохин, – Да мы с ним и не общались. Один раз вызвал … И то я в кабинет не попал.

      Снова молчание – тяжкое, с явным недоговором.

      – Понимаешь в чем дело, Серёж, – с трудом выдавил Можайский, – Не распространяйся ты особо при нём… Ну, если почувствуешь, что лишнего выпытывает. И не только по этому случаю. – Сергей напрягся, и молча разглядывал никелированную ручку бардачка с золотистыми выпуклыми буквами, дождавшись продолжения, – Я не доверяю Мостовому. Всего рассказать не могу, но есть причины, поверь.

      Что-то щёлкнуло в голове. Зачем он это сказал? Ерохин ощутил спиной холодную испарину и повернулся, упёршись в бездонные глаза полковника. Не выдержав пробирающего взгляда, Сергей отвернулся. Сознание, отягощённое служебным нарушением, перевернуло всё на свой лад: А может он прощупывает? Подозревает, что я чего-то скрыл?

      – Сергей? … Сам понимаешь … Строго между нами.

      – Да, – с трудом выдавил Ерохин.

      Они поднялись наверх (Сергей на ватных ногах). И тут он вспомнил, – Товарищ полковник, надо решить вопрос безопасности подследственных.

      – Уже решён. Было отдельное совещание у Мостового с руководством СИЗО.

      Заходя к экспертам, Ерохин столкнулся с неординарным субъектом в черных джинсах и клетчатом свитере на голое тело. Серые волосы сходились на затылке нелепым хвостом до плеч. Крупное высокое лицо. Вертикальные морщины на впалых щеках и широко расставленные глаза. От этих глаз хотелось поёжиться.

      Поприветствовав Ерохина затяжным кивком, он быстро удалился. Мурцева и Байкалов в задумчивости сидели за столом.

      – Что это было? – спросил Ерохин.

      Тамара лукаво ухмыльнулась, – Майор Лотарёв. Роман Николаевич. Крупный специалист по тоталитарным сектам.

      – Надо же! Я бы его самого за сектанта принял. Или за провидца-астролога.

      – Он наверное взглядом подавляет адептов, – усмехнулся Байкалов.

      – За-ато ка-акой мущщина, – гнусовато протянула Мурцева и закатила глаза, заставив улыбнуться напряжённого Ерохина.

      – А что сказал? – Ерохин уселся в кресло.

      – Да ничего особенного, – Байкалов махнул рукой, – Провёл экскурс по современным сектам. Религиозным, мистическим, оккультным,