Несчастные куклы для Мары. Лори Лютер

большие резцы. Я ничего не ответил, потому что растерялся от неожиданности. Мама сделала шаг ко мне навстречу и взяла меня под руку, как арестанта. Почти незаметно подтолкнула к гостье, а затем отошла немного в сторону.

      – Он у меня немного стеснительный, давно не выбирался в люди, – пояснила она, и Алина как будто понимающе кивнула, а затем протянула мне руку.

      Я нехотя подошёл и осторожно пожал её пальцы, и она почему-то рассмеялась. Я посмотрел на маму в надежде, что она скажет: «Ну всё, Савка, иди к себе, дальше мы тут сами», как она говорила каждый раз, когда кто-нибудь появлялся на пороге. Но она молчала и улыбалась, и улыбка её была теперь недобрая. Мне казалось, что она просто растягивает свои бледные потрескавшиеся губы в разные стороны.

      – Ладно, Савка, кончай ломать комедию, – она снова подтолкнула меня. – Проводи Алину к себе в комнату и… пообщайтесь. Ты же хочешь провести вечер с красивой девушкой?

      Я никак не мог бы назвать нашу гостью девушкой (тем более, красивой) и теперь даже засомневался в том, правильно ли я всегда понимал это слово. Я невольно представил, как она присаживается на стул, и ножки у него ломаются, как спички. Я сделал шаг назад и отрицательно замотал головой, не в силах что-то сказать. Губы словно приклеились друг к другу, а глаза защипало от сухости. Я заметил, что мама перестала улыбаться и уже явно начинала сердиться, и от этого мне стало ещё страшнее.

      – Так, – властно сказала она. – Вы с Алиной идёте в твою комнату. И точка. И точка, – повторила она.

      Я не понял, при чём тут знаки препинания, но это меня не особенно интересовало – для того, чтобы понять маму, мне хватало и её интонации.

      Алина тоже перестала улыбаться и шагнула ко мне, и тут сердце моё забилось как сумасшедшее, и я сделал два шага назад. Мне даже показалось, что я уменьшился в росте и стал ниже обеих женщин. Моё смущение её не остановило, она подошла ещё ближе, и я почувствовал её резкий запах. Ваниль. Только это был не тот аромат, который обычно доносится из пекарен и от которого текут слюнки. Это был неприятный запах, такой, словно тот, кто делал духи, захотел, чтобы они были ванильными, но самой ванили под рукой у него не оказалось, и ему пришлось придумывать что-то другое. Невольно вдыхая эту отраву, я убрал руки за спину, нащупал дверную ручку, открыл дверь и выскочил за неё, а потом, едва не споткнувшись, вбежал в свою комнату и закрылся изнутри на щеколду. Сердце моё бешено колотилось, и я услышал, как будто со стороны, что очень громко дышу. Я думал, что мама и её гостья слышали моё дыхание, но когда в голове моей перестало шуметь, я заметил, что в коридоре стало тихо. Сердцебиение, однако же, не унималось, и я знал, что полностью успокоюсь, только когда эта ужасная женщина уйдёт.

      – Савка, – мама постучала в дверь, и я отпрянул в дальний угол комнаты, к кровати. – Ты ведь уже не ребёнок. Тебе нужно проводить время с девушками. Открой, тебе понравится.

      Я