Мой генерал. Альберт Лиханов

когда Кешка женьшень найдёт.

      Ну ещё какой Кешка?

      Черноволосый и чернобровый. Лицо у него широкое и скуластое. И руки – будь здоров. Кешка – чемпион в классе. Кого хочешь на локотки пережмёт. Или ладонь сдавит так, что слёзы из глаз брызнут. Но Кешка этим не гордится и зря свою силу не показывает. За это я Кешку уважаю.

      Но прежде всего я Кешку уважаю за умные советы. По-моему, он всё знает. Вот я ему и пожаловался, что секрет про мороженое не выходит. Кешка подумал и сказал:

      – Оно, конечно, есть ещё способ.

      Потом оглядел меня пристально, словно прикинул: выдержу ли? Я его локтем двинул: давай, мол, о чём речь.

      – Ладно уж, – сказал Кешка. – Возьми простыню, намочи в холодной воде, завернись в неё и стой, пока зубы не застучат. Десять минут зубами стучи. Но не больше. Понял?

      Вечером температура поднялась к тридцати восьми.

      «Хорошо, – подумал я, довольный, – теперь займёмся делом».

      Наши разговоры

      Утром мама велела мне лежать, обещала периодически звонить, а дед, надев сапоги, убежал в магазин.

      «Не хватало ему, – думал я, – ещё ухаживать за больными!»

      Но что делать? Искусство требует жертв.

      Может быть, для того, чтобы подбодрить меня, а может, это он всегда так делал тут в одиночестве, когда мы уходили, дед начал петь. Вернулся из магазина, погремел кастрюлями, поставил молоко кипятить и стал петь:

      Дан приказ – ему на запад,

      Ей в другую сторону!

      Я его поддержал:

      Уходили комсомольцы

      На Гражданскую войну!

      Дед принёс кружку горячего молока с содой, заставил выпить. Пока я морщился и потел, он впечатлениями делился.

      – Странный у вас посёлок, – говорил дед. – Днём магазины закрывать можно. По-моему, один я по посёлку и хожу.

      Он приоткрыл форточку, курил в щёлку, думал про наш посёлок.

      А я про него думал.

      – Что ты там делал? – спросил я. – В Москве? Что генералы делают, когда войны нет?

      Дед рассмеялся.

      – Работы у генералов невпроворот. Это ведь кажется, что войны нет. Где-нибудь она да и есть. Воюют другие, понимаешь-ка, а нас разве это не касается? Вот если станут бить при тебе маленького да слабого, разве ты в стороне стоять станешь?

      Я головой мотнул. Конечно, нет.

      – А тебе страшно на войне было?

      – Было. Только солдату на войне страшней, чем командиру. Командир командует, он на наблюдательном пункте или в штабе, а солдат – под пули идёт. Так что командир обязан на войне бояться. Не за себя. За солдат, которые по его приказу воюют.

      – А хорошо генералом быть? – спросил я.

      Дед на меня покосился. Помолчал, подумал.

      – Конечно, идёшь по улице, звёзды блестят, вроде приятно. Солдатики тебя приветствуют, прохожие оборачиваются. Но это всё ерунда. От этого даже устаёшь.

      – Как ты говоришь! – сказал я. – Будто ничего в этом особенного нет – генералом быть.

      – Особенное есть, – ответил он серьёзно. – Это ответственность.