О, этот вьюноша летучий!. Василий П. Аксенов

Таня бросилась к рваному краю пола.

      Внизу на снегу лицом вниз лежала ее сестра.

      «…Мы начали, мы кончаем… Кровь, насилие и смерть будут следовать по пятам нашим, но это ничего. Будущее за рабочим классом. Поколение за поколением во всех странах на опыте Пресни будут учиться упорству…» – из последнего приказа Штаба пресненских боевых дружин.

      Николай и Павел быстро шли вдоль ночного Пречистенского бульвара, когда из Сивцева Вражка выскочил казачий патруль. Казаки мгновенно окружили братьев и, тесня конями, подогнал к стене.

      – В чем дело, господа? – спросил Николай. – Мы идем в Зачатьевский монастырь за священником. Папе стало плохо и…

      – Покажи-ка крест, иуда! – гаркнул казак.

      Николай, к удивлению Павла, извлек нательный крест.

      – Штаны надо с них снять! Крест любой жид может навесить!

      – Посмейте только прикоснуться! Убью! – Павел выхватил пистолет.

      Связанных одной веревкой братьев втолкнули в Манеж, который был полон войск. Слова команд гулко неслись под сводами зала.

      Братьев мгновенно окружила толпа офицеров и нижних чинов, многие со следами ранений, видно прямо из боя.

      – Арестованы с оружием, – доложил казак.

      Какой-то кавалерист разрезал саблей веревку.

      – Господа, оружие было у нас для самообороны, – проговорил Николай.

      – Сволочи! – вдруг завопил кавалерист. – Сколько побили хороших солдат! Чего вам надо?

      Толпа заревела, и Николай вдруг увидел, что в его тело вошел штык.

      – Вы с ума сошли, господа! – он попытался закрыться рукой от летящей в лицо сабли и увидел, как обвис на штыках бесчувственный уже Павел. Потом на него надвинулось широкое рябое лицо с каменным подбородком и недоразвитым носом. Пришла полная темнота и полная тишина.

      В темноте послышался тихий-тихий спокойный голос Павла.

      – Коля, ты очнулся? Я весь изрублен, боли уже не чувствую… Обними меня…

      Братья заплакали.

      – Коля, пока не поздно, слушай… я погиб за революцию… я горжусь этим… если ты уцелеешь, помни – все мои деньги – партии… разыщи «Никитича»…

      – Где я найду его?

      – Помнишь инженера Красина? Он и «Никитич» – одно лицо…

      – Не может быть!

      – Это верно, как то, что мы с тобой родные братья.

      Последовало молчание, после которого Павел забормотал бессвязные слова:

      – Коля… страшная тайна… мы вам не турки… задницей на лицо… тяжелая вонючая каменная… прямо на лицо…

      – Я видел его! Паша, я его знаю! – не своим голосом закричал Николай.

      Широкое рябое лицо с каменным подбородком и недоразвитым носом надвинулось на него[5].

      бей бей бей его ребяточки хватай длинноволосого а вон папаха белая топором его топором скубенты-суки всех передушим целуй портрет государя ноги мне целуй не поцелуешь землю жри господа смотрите платок красного цвета носовой говоришь вот и утри юшку утри утри

5

М. б., эта сцена на совершенно темном экране?