О, этот вьюноша летучий!. Василий П. Аксенов

кличкой «Англичанин Вася»…

      – Сейчас у Митьки моего временное увлечение анархизмом, – оправдывался Горизонтов.

      – Извольте, Виктор, больше не приглашать сюда эту персону, – ломким голосом сказала Лиза и снова посмотрела на юношу из-за плеча.

      – Такие личности только компрометируют революцию! – вскричал Илья.

      – Лиза Берг, старшая сестра, и Илья Лихарев, штамповщик берговской фабрики, друг Павла, наш партиец, кличка «Канонир», – продолжал комментировать Буренин.

      – Лиза влюблена в Горизонтова, а Илья любит Лизу, – усмехнулся Красин.

      Между тем в гостиной установился страшный шум. Говорили все разом, и все махали руками. Мимо Красина и Буренина то и дело проходили группы молодых людей. Часть из них, с книгами, направлялась наверх, другие с какими-то странными бачками, ящичками и бутылями, посвистывая, спускались в подвал.

      – Наверху, как я понимаю, у них кружки, а в подвале бомбовая мастерская. Веселый дом, – сказал Красин.

      – Отец Бергов, как вы, должно быть, знаете, погиб прошлой зимой на лыжных катаниях в Альпах. Старшим остался Павел, но ему всего 22 года, и он думает только о революции. Николай моложе на год, но гораздо более умеренных взглядов, он за мирное развитие. Братья вечно спорят, как и сейчас…

      – Коля, ведь ты же сам говорил, что даже электротехника не может развиваться при абсолютизме! – кричал Павел.

      – Я уверен, что развитие российской экономики заставит абсолютизм сдать свои позиции! – на такой же высокой ноте ответил Николай.

      – Сдать позиции! – захохотал Павел. – Он будет уничтожен еще в этом году одним ударом рабочего кулака!

      – Обратите внимание, Николай Евгеньевич, братья все время оглядываются на… – Красин кивком показал на удивительно красивую темноволосую девушку с мрачноватым взглядом.

      – «Струна» единственная в этом доме знает вас как «Никитича», – прошептал Буренин.

      – Она идеальная подпольщица, но тем не менее оба братца влюблены в нее по уши, – усмехнулся Красин.

      – Теперь только Танюша Берг не вошла в вашу драматургию, Леонид Борисович, – улыбнулся Буренине. – В кого же влюблена она?

      Тоненькая девушка-гимназистка, почти девочка, словно почувствовала, что говорят о ней, и остановилась посреди гостиной, оглядываясь.

      – Таня влюблена… в вас, Николай Евгеньевич! – засмеялся Красин.

      – Ой, Николай Евгеньевич! – вскричала Таня. – Господа, здесь Буренин!

      – Ну, раз уж вы нас, наконец, заметили, – сказал Буренин окружившей их молодежи, – позвольте представить моего приятеля инженера Красина.

      – Счастлив безмерно! – воскликнул Николай. – Я был на вашем докладе об энергетических установках в Баку!

      – Николай Евгеньевич, умоляю, Рахманинова, – как ребенок попросила Таня.

      Буренин себя упрашивать не заставил и сел к роялю.

      Два гориллоподобных субъекта в штатском втолкнули Митеньку в большой полутемный кабинет. За столом, пустынно поблескивая моноклем,