О, этот вьюноша летучий!. Василий П. Аксенов

в 87-м Ульянова сейчас лидер эмиграции, крайний эсдек. Не бывает ли у нас наоборот, Михал Сич? Не ожесточаем ли мы нашу молодежь неумеренными репрессиями? Формируется, если хотите, тип разрушителя, агитатора, революционера, карателя карателей, и эта фигура становится модной среди молодежи[3]. Я думаю, Михал Сич, следует нам изобрести какой-нибудь клапан для отвода пара…

      «Ах ты, полячишка занюханный, англичанец квелый, норвежец малосольный», – думал, кивая носом, Укучуев, потом взорвался:

      – Извините, господин Ехно-Егерн, ваш пассаж идет против моих принципов. Наказание, наказание, только наказание… строгостью лишь можно уберечь нашу молодежь от пагубного влияния иностранцев и евреев. Молодежь у нас в целом здоровая… Да вот вам, к счастью, пример, взгляните, инженер Красин…

      Ехно-Егерн увидел стройного молодого мужчину, который сидел в ложе напротив, рядом с темноглазой дамой и что-то, улыбаясь, говорил ей.

      – Тоже в молодости шалил и понес наказание, к счастью для него, достаточно строгое. А как сейчас работает! Какие электростанции в Баку поставил и у нас в Орехове!..

      Капельдинер, который в это время разливал шампанское, тихо обратился к Укучуеву:

      – Вам известно, ваше высокоблагородие, в чью пользу идет сбор?

      – В пользу Высших женских курсов, полагаю, – вылупился полковник.

      – В пользу Боевой технической группы эс. де., – шепнул капельдинер.

      – Опечатать кассу! – почти рявкнул Укучуев и повернулся к Ехно-Егерну. – Вот вам пар и клапан!

      – Наступает век электричества, – улыбнулся Ехно-Егерн, в упор разглядывая Красина.

      На сцене пианист играл «Кампанеллу».

      В ложу Красина вошел пианист Николай Евгеньевич Буренин. Он поцеловал руку Любови Васильевне, сел чуть позади Красина и обнял его за плечи.

      – Вы прекрасно сегодня играли, – сказал Красин.

      – Касса в надежном месте, – прошептал Буренин.

      Красин кивнул, затем показал в партер на двух юнцов, чьи головы как-то тревожно, зыбко покачивались на длинных шеях, а глаза сверкали мощным огнем.

      – Это и есть миллионеры Берги?

      – Да, Николай и Павел, старший. Оба студенты Высшего технического, но Павел совсем забросил науки…

      Красин усмехнулся.

      – Странно, миллионеры напомнили мне мою голодную юность. Мне показалось, что они оба сразу похожи на меня, первокурсника Техноложки. Вы с ними знакомы, Николай Евгеньевич?

      – Коротко.

      – Я хотел бы видеть их дом.

      Когда Красин и Буренин поднимались по лестнице миллионерского дома, до них из гостиной донесся истошный визг:

      – Все взорвать и срыть лопатами до основания! Не только дворцы и тюрьмы, но и заводы, и москательные лавки, и ресторации, притоны разврата правящей элиты, больницы, университеты и библиотеки, вместилища векового обмана трудящегося класса! Разрушить города и уйти к дикой природе! Начнем сначала! Революция погибнет, если она не разрушит все!

      Кричал

3

Здесь возможна панорама по лицам на галерке.